Андрей Голицын - Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи
И владыка Ювеналий, которого председатель Комиссии величал только по имени и отчеству, добавил:
– Сейчас возглавляемая мною Синодальная комиссия изучает материалы и ведёт исследовательскую работу на предмет канонизации Царской Семьи. Если до захоронения не состоится канонизация, то наши церковные богослужения будут носить заупокойный характер. Если же до захоронения состоится церковное решение о канонизации, тогда это будет носить характер перенесения святых мощей, и перед ними будут возноситься молитвы, как перед святыми.
Ярым противником продолжения работ по изучению проблем исторического характера был член комиссии Радзинский. Он заявлял, что все медицинские исследования полностью подтвердили идентичность найденных останков тем лицам, о которых идёт речь, что со стороны Церкви кощунственно и не по-христиански откладывать погребение останков тех, кто был зверски убит в подвале Ипатьевского дома, и «искренне» возмущался тем, что эти останки содержатся где-то в Екатеринбурге, сваленные в подвальном помещении какого-то милицейского учреждения.
– Графологическая экспертиза «Записки Юровского», – сказал Радзинский, – ничего не даст. Предположим, что это не он написал, что он был болен, кому-то поручил или кто-то переписал. И экспертиза это подтвердит, и что это даст? Ведь трупы всё равно найдены там, где написано в этой записке.
Тема эта не обсуждалась, ибо уже стало понятно, что тем авральным наскоком, который был предложен на первом заседании Комиссии, проблема решена быть не может. С этого момента картина начала резко меняться. Позиции членов Комиссии разошлись в своих оценках. Чиновничье представительство в Комиссии полностью принимало точку зрения официальную, которую отрабатывали медэкспертиза и следствие. Из так называемой общественности, от власти независимой, двое, драматург Э.А. Радзинский и геолог А.Н. Авдонин (Приложение 5), были апологетами официальной точки зрения. Все разговоры на заседаниях Комиссии о проведении дополнительных исследований у них вызывали только раздражение. Они всегда, с первых дней настаивали на том, что никаких исследований проводить не нужно, что всё уже давно доказано. Их позиция неизменно была категорично-однозначна: останки подлинные – Царские. Никаких иных точек зрения они априори не воспринимали. Радзинский, как известно, ещё в 1989 году свою «убеждённость» обнародовал, ну а Авдонину, как говорится, сам Бог велел: ведь он не только нашёл Царскую могилу, но и первый об этом заявил в «свердловские» правоохранительные органы.
Крыло противное, то есть те члены Комиссии, которые настаивали на более углублённом подходе к изучению вопросов исторического характера и высказывали на этот счёт своё собственное суждение, во многом идущее вразрез с выводами, к которым склонялось следствие, на первом этапе представлено было директором Уральского института истории и археологии Вениамином Васильевичем Алексеевым и художником Ильёй Сергеевичем Глазуновым. К этой немногочисленной группе я отношу и свою собственную персону. Но эта группа, утверждавшая, что одних медицинских заключений недостаточно, что необходимо осуществить очень обстоятельное исследование всех исторических документов и решить проблему свидетельских противоречий, практически никакой роли не играла и никакого воздействия на ход следствия не имела. Если бы не представительство Русской Православной Церкви, то, вероятно, весь процесс идентификации пришёл бы к своему завершению значительно быстрее.
В 1989 году, сразу же за появлением на публичной арене Рябова с его сенсационным открытием, в США была учреждена Российская зарубежная экспертная Комиссия. Возглавил Комиссию Пётр Николаевич Колтыпин-Валловский, о котором в «кратких сведениях» было сказано, что он является основателем объединения «За Свободу России» и «Фонда Царя Мученика», а также в течение двадцати лет был начальником известной монархической организации – «Российский Имперский Союз-Орден».
В конце 1993 года Нью-Йорк посетил член Правительственной комиссии В.В. Алексеев, где он встретился с П.Н. Колтыпиным, который передал письмо на имя председателя нашей Комиссии Ю.Ф. Ярова и документ, названный Меморандумом № 1. В письме, подписанном, кроме Колтыпина, ещё двумя учредителями Экспертной комиссии, вице-председателем князем Алексеем Павловичем Щербатовым и секретарём профессором Евгением Львовичем Магеровским, в частности, говорилось:
«Милостивый Государь Юрий Фёдорович!
Мы обращаемся к Вам с искренней надеждой, что Вы и Ваша комиссия примут участие в прояснении очень важных вопросов, требующих полнейшего, ясного разъяснения, как для нас, так и для целого ряда учёных Запада.
Краткий меморандум, излагающий нашу точку зрения по ряду сновных вопросов, касающихся расследования судьбы останков узников дома Ипатьева, прилагаем» (Приложение б).
В Меморандуме сформулированы, как там указано, «соображения Комиссии в вопросах, требующих первоочерёдного внимания», состоящие из шести пунктов. «Комиссия считает, – говорилось в первом пункте, – что всё, к чему имели какое-либо прикосновение органы коммунистической партии, комитета государственной безопасности, прокуратуры и следствия, даже в самое “перестроечное” время, нуждается в чрезвычайно осторожном отношении и повышенной требовательности доказательств, как в отношении лиц, являющихся источниками или передатчиками информации, так и самих вещественных доказательств, ими переданных или благодаря им найденных, включая и экспертизу относящихся к делу документов». Далее в Меморандуме шла конкретизация тех вопросов и проблем, по которым высказывались настороженность и подозрения. Акцент делался на самой фигуре Рябова, смущала его принадлежность к «следственным и карательным органам», порождали массу вопросов ореол секретности вокруг вскрытия захоронения на Коптяковской дороге в 1991 году, «Записка Юровского», противоречия в свидетельствах участников убийства (Юровского, Быкова и Ермакова) и целый ряд других вопросов, которые требовали убедительных ответов.
Членам Правительственной комиссии формально Меморандум был вручён, но никакому анализу и обсуждению он подвергнут не был. Вообще никакой реакции на инициативу Зарубежной комиссии не последовало. Спустя какое-то время мне пришлось обратиться по этому поводу к Ю.Ф. Ярову с письмом, в котором я писал: «Должен довести до Вашего сведения, что недавно я имел телефонный разговор с главой Зарубежной Комиссии в США, П.Н. Колтыпиным-Валловским, который жаловался мне на невнимание, проявленное к инициативе его группы тем, что на переданный ими в адрес нашей Комиссии “Меморандум” не последовало даже формального уведомления о его получении». Далее я писал, что со стороны Колтыпина были высказаны опасения в том, что Комиссия работает в атмосфере секретности, к чему русское зарубежье относится очень болезненно, полагая, что весь процесс контролируется со стороны власти. В заключение я высказал мысль, что имело бы смысл пригласить кого-нибудь из членов американской Комиссии в Москву с тем, чтобы это лицо доложило о проблемах, их волнующих, которые мы могли бы совместно обсудить, и предоставило в Правительственную комиссию имеющиеся в их распоряжении материалы. Моё обращение к председателю Комиссии также продолжения не имело. Было понятно, хотя этого не говорилось вслух, что вмешательство Зарубежной комиссии нежелательно.
Официальная точка зрения, то есть точка зрения власти, которую лоббировал в Комиссии её председатель, настаивала на том, что в принципе исследования завершены и выводы, сделанные судебной экспертизой, не оставляют сомнений в том, что изъятые из могильника под Екатеринбургом человеческие останки принадлежат Царской Семье. Эту позицию разделяли все представители чиновничьих ведомств и двое из упомянутых «независимых», оба лица заинтересованные. К моему несказанному удивлению, к этому крылу уже после второго заседания Комиссии примкнул и прокурор-криминалист Владимир Николаевич Соловьёв.
В Справке, представленной в Комиссию в июне 1994 года, позиция следствия, им возглавляемого, была сформулирована весьма определённо. «По результатам выполненных идентификационных антропологических исследований, – писал Соловьёв, – экспертиза с избыточно высокой степенью достоверности доказала принадлежность пяти скелетов лицам, представляющим одну конкретную семейную группу в составе Романова Николая Александровича, Романовой Александры Фёдоровны, Романовой Ольги Николаевны, Романовой Татьяны Николаевны, Романовой Анастасии Николаевны. Судебно-медицинская экспертиза завершена. Экспертная комиссия считает, что полученная совокупность результатов проведённых антропологических и генетических исследований в силу своей поглощающей идентификационной значимости исключает необходимость проведения ещё каких-либо исследований для подтверждения выводов экспертизы».
