Ксения Кривошеина - Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней
С января по март 1906 года все крымские газеты регулярно печатали материалы о процессах над арестованными матросами – «потемкинцами» и «очаковцами», о суде и казни лейтенанта П. П. Шмидта. Когда Шмидту был вынесен смертный приговор, ялтинцы через свою газету обратились к императору с просьбой о помиловании. Эту просьбу поддержали жители многих других городов.
Казнь лейтенанта произвела сильнейшее впечатление на семью Пиленко. Убеждения и политический настрой Юрия Дмитриевича ни для кого не были в Ялте секретом. Его уход с поста директора был не совсем добровольным, практически эта отставка была спровоцирована его симпатиями к бастующим. Не раз он их защищал, поддерживал требования митингующих и писал письма в столицу. С конца 1905 года волнения перекинулись на соседнюю с Ялтой Никиту: грабежи в домах и винных лавках, разбойные нападения на дорогах и т. п. С 9 января 1906 года в массандровских подвалах бастовало более 200 рабочих. Их волнения не прекращались, и в начале февраля в Никиту и Массандру был направлен крымский дивизион и отряд полиции.
События развивались стремительно. 7 февраля в Никитском саду, в училище, которым руководил Пиленко, было арестовано по подозрению в революционной агитации 22 человека, в том числе 9 агитаторов, 5 учеников училища виноделия, 2 учителя, фельдшер и ученый-винодел Ховренко. В тот же день все арестованные на пароходе «Пушкин» были отправлены в феодосийскую тюрьму.
Сам Пиленко в это время выезжал на три дня в Симферополь к таврическому губернатору, и все аресты и обыски проводились в его отсутствие. Лиза проявила смекалку, сумела предупредить группу учеников, и они успели кое-что из компрометирующих документов уничтожить. Бунтовщики, арестованные в Никите, через неделю были освобождены из-под ареста в Феодосии, но уже 14 февраля Никитское училище виноделия было закрыто, а его воспитанники распущены по домам. Директор училища и Никитского ботанического сада Ю. Д. Пиленко и пятеро преподавателей были уволены. Их увольнение не без оснований связывалось с митингами и арестами в Никите.
В 1905 и 1906 годах Лиза училась в ялтинской женской гимназии и окончила четвертый класс с наградой второй степени. Ее брат посещал второй класс ялтинской мужской Александровской гимназии. Лиза довольно рано стала рисовать, в гимназии у них были специальные уроки рукоделия и живописи, и она смогла продолжить свои первые шаги под руководством местных учителей. Ее всегда притягивали живопись и слово, довольно рано она почувствовала поэзию. К музыке, несмотря на занятия с домашними педагогами, она осталась равнодушной на всю жизнь. Победоносцев ей много читал В. А. Жуковского, и она знала его стихи наизусть, потом увлеклась лермонтовским «Мцыри», а когда ей было одиннадцать лет, к ним в гости в Анапу пришел поклонник К. Бальмонта и прочел его стихи… Как она сама потом говорила, «они пронзили мое воображение» – настоящая страсть к поэзии дала свои ростки.
Революционная лихорадка будоражила воображение Лизы. Россия вступала в роковые десятилетия протяженностью почти в век, в которых наша героиня не спасется, а превратится в пепел Серебрянного века, размолотого Молохом «красного колеса» и фашизма.
Лиза была в курсе всего происходящего, тем более что и в ее гимназии также объявлялась ученическая забастовка. Позже она писала об этом периоде: «Долой царя? Я на это легко соглашалась. Республика? Власть народа – тоже. Все выходило гладко и ловко… Вся эта суетливо-восторженная революция была очень приемлема, так же как и социализм, не вызывая никаких возражений, а борьба, риск, опасность, конспирация, подвиг, геройство – просто даже привлекали».
Но тогда, в те бурлящие годы, когда от одной искры разгоралось пламя, готовое сожрать всю страну, она, как всякий молодой человек, жаждала дерзновения и свободы, искала смысла и ожидала пророчеств… Не получив ясного ответа от Победоносцева, она ему не простила: слишком была молода, чтобы понять, что ее друг был духовным вождем старой, монархической России. Пройдет несколько лет, Елизавета расскажет о своей встрече с обер-прокурором Н. Бердяеву, поделится своими воспоминаниями и услышит: «В своей личной жизни этот человек, приобретший репутацию великого инквизитора, был мягким, он трогательно любил детей, боялся своей жены, совсем не был свиреп в отношении к ближнему. Он не любил дальнего, человечества, гуманность, прогресс, свободу и равенство».[15]
Глава 3
Петербург
Гимназии (Таганцевская и Стоюнинская), увлечения рисованием и поэзией, первые романтические поиски справедливости…
Кто дал мне жизнь, – ушел в твои глубины;
Я с ним разлучена, как с корнем ствол.
И дремлют только камни-исполины
Над ним, кто вновь к тебе – родной – ушел.
После внезапной смерти мужа, в конце августа 1906 года, С. Б. Пиленко с детьми окончательно переехала в Петербург. На первых порах они остановились у Цейдлеров на Чернышовом переулке, 14. С этой семьей они были в родстве, связывала их давняя дружба, крымское виноделие и благотворительная деятельность. В. П. Цейдлер (двоюродный дядя Лизы) – академик архитектуры и строитель (1857–1914) – был известен своими многочисленными постройками в Петербурге и Нижнем Новгороде. По его проекту в имении Джемете под Анапой был построен родовой дом Пиленко, а в самой Анапе – каменная церковь. Он же являлся автором бюста Д. В. Пиленко, деда Елизаветы Юрьевны, установленного в саду в Джемете и пропавшего после революции.
Семья Цейдлер жила в Петербурге, и Пиленко, приезжая в столицу, частенько останавливались у них. Несмотря на то что Цейдлер был архитектор, он всегда находил время для занятий живописью и особенно акварелью. Его работы, по оценке самого А. Бенуа, «отличались воздушностью, легкостью тонов и большим изяществом», хотя в выставках художников он участия не принимал, но акварели его были хорошо известны. Еще в Крыму В. П. Цейдлер стал первым учителем живописи Лизы Пиленко. Он был первым, кто показал ей технику акварели, которая, как известно, достаточно трудна.
Не подлежит сомнению, что Цейдлер во многом способствовал развитию художественных способностей своей племянницы, может быть, и наглядным показом акварельных приемов, которыми он владел в совершенстве. Владимир Петрович также занимался благотворительной деятельностью – более 20 лет он состоял членом Человеколюбивого общества. В Петербурге его супруга активно занималась вопросами ухода за бедными детьми, вела благотворительную работу в Ясельной комиссии общества «Детская помощь».
Цейдлеры окружили Пиленко заботой и активной помощью в обустройстве нового жилья. К осени С. Б. с детьми уже переехала в небольшую, скромно обставленную квартиру в Басковом переулке, 26. Средств было мало, жизнь в столице по всем направлениям отличалась от провинциальной Ялты. Но тем не менее детей решено было отдать учиться в хорошие и дорогие школы.
Смерть отца – это постоянное чувство пустоты, незаживающей душевной раны. «Чувствую, как будто отрезали мне руку или кусочек сердца… новая не вырастет, и сердце уже бьется иначе». Лизе было тяжело во всех отношениях. Город, в котором она проводила счастливые зимние каникулы, встретил свинцовым небом и полным равнодушием к ее горю. К этой новой и непривычной жизни нужно было приспосабливаться. С 1 сентября 1906 г. она начала заниматься в пятом классе известной гимназии Л. С. Таганцевой. «Утром начинаем учиться при электрическом свете, и на последних уроках тоже лампы горят… Мне было трудно заставить себя учиться. Вместо гимназии я отправлялась бродить далеко через Петровский парк, на свалку, мимо голубиного стрельбища. Самая острая тоска за всю жизнь была именно тогда. И душе хотелось подвига, гибели за всю неправду мира, чтобы не было этого рыжего тумана и бессмыслицы», – писала она.
Основательницей гимназии, расположенной на Моховой ул., 27, была Любовь Степановна Таганцева. Она была дальней родственницей известного юриста-криминалиста В. Н. Таганцева. Его сын с женой будут расстреляны 26 августа 1921 года по так называемому антибольшевистскому «заговору Таганцева». Среди сотни расстрелянных будет и поэт Николай Гумилев.
Любовь Степановна, будучи учителем по призванию и по профессии, всю свою жизнь мечтала о собственной школе. Помог случай. Она выиграла в лотерею изрядную сумму денег и пустила ее на организацию гимназии с современными программами и с индивидуальным подходом. Из воспоминаний И. Еленевской (учившейся в то время) можно представить атмосферу, царившую в этой новаторской женской школе:
«Гимназия занимала два этажа дома на Моховой улице. В нижнем этаже помещались приготовительный, первый и второй классы и гимнастический зал, который служил и для игр во время перемен. В верхнем этаже – все прочие классы, с третьего по восьмой включительно, актовый и гимнастические залы, столовые, учительская, и к ним примыкала квартира начальницы, Любови Степановны Таганцевой.
