Алексей Шишов - Кутузов
князь К[утузов]-Смоленский.
Е.Б. Фукс — П.М. Волконскому.
16 апреля 1813. Бунцлау.
Милостивый государь князь Петр Михайлович!
16-го сего апреля в 9 часов и 35 минут пополудня свершилось ужаснейшее для нас происшествие. Обожаемый нами фельдмаршал князь Михаиле Ларионович кончил дни свои. Удар сей столь сильно поразил меня, что от сокрушенного и обремененного печалию сердце не в состоянии я изъявить Вашему Сиятельству никакого утешения, кроме того, что славные подвиги его будут жить вечно в сердцах россиян и в летописях избавленного им Отечества.
Имею честь быть с совершенным почтением и душевною преданностию, милостивый государь, Вашего Сиятельства покорнейшим слугою.
Подлинный подписал: Е. Фукс.
Из журнала военных действий.
Апрель 1813.
[18 апреля]. Сего числа получено к неописанному прискорбию Государя Императора и всего войска известие о последовавшей апреля в 16-й день в городе Бунцлау кончине генерал-фельдмаршала, главнокомандующего всеми российскими и союзными армиями бессмертного князя Михаила Ларионовича Голенищева-Кутузова-Смоленского, коего тело, по Высочайшему повелению, отправлено в Санкт-Петербург, дабы было погребено со всеми высокому званию его, и навеки незабвенным Отечеству оказанным заслугам, подобающими почестями.
Александр I — Е.И. Кутузовой.
25 апреля 1813. Дрезден.
Княгиня Катерина Ильинишна!
Судьбы Вышнего, которым никто смертный воспротивиться не может, а потому и роптать не должен, определили супругу Вашему, светлейшему князю Михаилу Ларионовичу Кутузову-Смоленскому, посреди громких подвигов и блистательной славы своей, переселиться от временной жизни к вечной. Болезненная и великая не для однех Вас, но и для всего Отечества потеря!
Не Вы одне проливаете о нем слезы; с Вами плачу Я, и плачет вся Россия, Бог, позвавший его к себе, да утешит Вас тем, что имя и дела его остаются бессмертными. Благодарное Отечество не забудет никогда заслуг его. Европа и весь свет не престанут ему удивляться и внесут имя его в число знаменитейших полководцев.
В честь ему воздвигнется памятник, при котором россиянин, смотря на изваянный образ его, будет гордиться, чужестранец же уважать землю, порождающую столь великих мужей.
Все получаемое им содержание повелел Я производить Вам.
Пребываю Вам благосклонный Александр.
А.Л.Ж. де Сталь — Е.И. Кутузовой.
8(20) мая 1813. Стокгольм.
Вы испытали большое несчастие, княгиня, и с Вами вся Европа; если что-нибудь может уменьшить Вам жестокую утрату, так только чудный блеск Вашего имени. Фельдмаршал Кутузов спас Россию и ничто в будущем не сравнится со славою последнего года его жизни — сердце мое, однако, сжимается при мысли, что не увижу никогда человека, который был так же великодушен, как и велик. Я соболезную всей душой о Ваших страданиях. […]
Н.И. Тургенев — А.И. Михайловскому-Данилевскому [Июнь] 1813.
Вы спрашиваете у меня о погребении светлейшего князя. Так, надобно было видеть все, здесь по сему случаю происходившее, чтобы судить о признательности народной к спасителю Отечества, ибо сие титло дают ему все, и история, конечно, не представит примера, когда бы глас народа был столь решителен и столь одинаков. Тело бессмертного покойника находилось долго в Сергиевской пустыне, за 13 верст отсюда. Туда спешил каждый отдать долг почитания и благодарности незабвенному, наконец тело было привезено сюда.
За две версты от города лошадей остановили, и народ с нетерпением просил позволения выпрячь их и везти гроб на себе, что и сделал. Все знатные шли за гробом. При заставе народ воскликнул «Ура!», и верно великая душа покойного на небесах в среде Суворова и Румянцева слышала сие восклицание, происходившее от восторга, смешавшегося с душевною горестию. Все улицы, где везли фельдмаршала, были наполнены народом, все зрители плакали.
Гроб был поставлен на катафалке в Казанском соборе. В пятницу новое печальное празднество занимало каждого жителя Петербурга. По Невскому проспекту с трудом пройти можно было. Я был в церкви при отпевании. В то время, когда гроб был снят с катафалка и понесен в приготовленную в церкви же могилу, яркие лучи солнца ударили из верхнего окна прямо на могилу, прежде же того погода была пасмурная. Таким образом само небо, казалось, принимало участие в сей горести народной и благословило в могилу победителя того, который вооружался против человечества, вооружился и против самого Бога.
Так тело покойного было предано земле. Горесть была видна на лице каждого, и каждый благословлял его и с умилением молил Бога об умершем. Конечно, спаситель миллионов насладится достойную наградою за заслуги свои в будущей жизни, где нет горести, но где радость чистая и неотравляемая слабостями и пороками людей завистливых и пристрастных.
Желал бы Вам прислать что-нибудь из написанного на смерть князя, но по сие время нет еще ничего достойного памяти великого.
Е.И. Кутузова — Александру I.
14 сентября 1813. Санкт-Петербург.
Всемилостивый Государь!
Вдова князя Кутузова просит у Вас милости. Бог свидетель, что совершенная крайность к сему меня принуждает. Малое имение, доставшееся после покойного, отягчено его и моими долгами и едва достает на заплату процентов с оного в казну и партикулярным подать; сие самое делает меня без малейшего доходу и остаток дней моих должна проводить, оплакивая теперь мужа и нищету свою.
Вашего Императорского Величества верноподданная Голенищева-Кутузова-Смоленская.
Александр I — Д.А. Гурьеву.
30 августа 1814. С.-Петербург.
Господину министру финансов.
В память знаменитых заслуг, оказанных Отечеству покойным генерал-фельдмаршалом князем Кутузовым-Смоленским, Всемилостивейше повелеваю выдать за заплату долгов вдовствующей супруге его сто пятьдесят тысяч рублей и каждой из его дочерей по пятидесяти тысяч рублей из Государственного Казначейства.
На подлинном подписано собственною Его Императорского Величества рукою:
Александр
Из воспоминаний о М.И. Кутузове Директор Кадетского корпусаДолго допытывались мы и наконец узнали, что к нам назначен начальником Михаил Илларионович Кутузов. Мы уже слышали о его чудесных ранах, о его подвигах под Измаилом, о его быстром движении за Дунаем и на высотах Мачинских, которое решило победу и было первым шагом к заключению мира с Портою Оттоманскою в исходе 1791 года. В половине 1794 года был он чрезвычайным послом в Константинополе, где ловкою политикою возбудил общее внимание послов европейских, а остроумием своим развеселял важный диван и султана.
