Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед
Обратим внимание также на аргументацию Акинфия, оправдывавшую отказ подчиниться местной администрации. Уведомив, что «против челобитья» он сына и работников не даст, отец заявляет: «Когда де майор Извольской подаст челобитную своим имянем, а не человека своего, тогда де и отвечать будет»[827]. Подчеркнутое дистанцирование Акинфия от низших классов (он — «голубая» кровь, судиться станет только с равным) демонстрирует окружающим, как воспарили Демидовы над сословным статусом, в котором были рождены. Оказавшись в неприятной, опасной для семьи ситуации, Акинфий ищет способ затормозить разбирательство. И какой аргумент в связи с этим пускает в ход? Тот, который в очередной раз демонстрирует ему и другим, что он — не как все. Объяснение этому может быть только одно: в некоторых отношениях он от родственной по рождению среды фактически не оторвался. И здесь не важно, что автором цитированного текста выступает не Прокофий, а его отец: происхождение и стаж пребывания в составе дворянского сословия были у обоих одинаковы.
Во всем — недоопределенность состояния, размытость вектора развития, проистекающая из переходного положения статуса рода. Старшему поколению — детям комиссара Демидова — было проще. Они ни во что превращаться не собирались, по возможности черпали из нового статуса преимущества—и только. Внукам труднее. Вроде и ясно, куда двигаться, и хочется, но «подлое» воспитание не пускает.
И все же, несмотря на сохранение тесной связи с культурой городской массы[828], Прокофий периода «драмы на охоте» — актор, «умом» ориентированный на интеграцию в новую культуру. Ибо хорошо помнит, что каждый получает от дел своих.
Молодой промышленник
Стрельба во время вечерней охоты на пустоши Воробьевка оказалась, к счастью, не такой меткой, как в час охоты ночной в Гончарной слободе. Избежав наказания, Прокофий возвращается в уготованную ему жизненную колею. Осваивает роль сына заводчика, его помощника, продолжателя дела.
Разрывавшийся между столицами и Уралом Акинфий наследника готовил по методе отца. Тот погрузил его в Урал и долго держал там, пока наследник не узнал его досконально и не сроднился с ним. В точности воспроизвести этот сценарий на новом витке было рискованно. Акинфий в годы его молодости управлял единственным заводом, лишь готовясь к строительству других. В последние годы жизни Никиты число заводов множится, а при Акинфий множится еще быстрее, больше того, возникает новая демидовская «колония» на Алтае. Многое в этой большой работе слишком ответственно, чтобы поручать начинающему. Школу мастерства для Прокофия разумнее устроить там, где все устоялось, где трудно напортить. Лучшее из таких мест — Тула.
На некоторое время скрывшись из нее после событий июня 1728 года, Прокофий, когда опасность миновала, возвратился, причем даже прежде завершения разбирательства дела «в бою крестьян» (чем оно кончится — уже чувствовалось). До начала 1740-х годов он появляется в Туле неоднократно — имеем документальные свидетельства этого, относящиеся к 1735, 1738, 1740 годам. Скорее всего не просто появляется, а подолгу здесь живет.
Утверждая, что, пребывая в Туле, Прокофий занимался здешним заводом, помним, однако, и то, что он же в дальнейшем полностью свернул занятия промышленным предпринимательством. Как согласовать два эти факта? Как объяснить переход Прокофия из одного состояния в другое, очень от первого далекое, фактически противоположное? Может быть, объявить, что Прокофий внутренне нисколько не менялся, что заводские заботы были чужими ему всегда, что включаться в них его принуждал властный отец? Объяснение удобное, разом всё объясняющее. Только верное ли?
Попытаемся ответить на вопросы: как Прокофий в дни своей молодости и ранней зрелости относился к делу, которым занимался отец? как смотрел на перспективу стать его преемником? Долгое время они даже не ставились, поскольку казались неуместными — рефлексию напрочь забивал факт последующей продажи заводов[829]. Историк А.С. Черкасова доказала, что причиной расставания с ними было не отвращение к предпринимательской деятельности в промышленной сфере, а совокупность неблагоприятных для бизнеса факторов, длительное время мешавших развитию хозяйства получившего самостоятельность Прокофия, а также некоторые обстоятельства субъективного характера[830].
К настоящему времени накопилось немало фактов, позволяющих утверждать, что молодой Прокофий относился к заводам и управлению ими совсем не так, как он же на шестом десятке жизни. Это отношение было как минимум вполне лояльным.
Год 1731-й. Прокофию 21 год. Московская артиллерийская контора хочет купить у его отца кровельное железо на покрытие цейхгауза. Находившемуся в Москве поверенному Алексею Игнатьеву (тому, который три года спустя настрочит на хозяина длинный донос) Акинфий сообщает цену, которую надо предложить покупателю. «И дабы того подряду не упустить, — утверждал позже Игнатьев, — и полковнику Гарберу велел давать от того до пятисот рублев. А сын ево, Прокофей, писал: давать и до тысячи рублев»[831]. Этот эпизод примечателен тем, что свидетельствует об участии Прокофия в такой ответственной и требующей опыта работе, как взаимодействие с контрагентами. Дополнительный его интерес обусловлен расхождением распоряжений, данных отцом и сыном. Независимо от того, чье указание было бы выполнено[832], данный факт говорит, может быть, о некоторой самостоятельности в ведении дел, предоставленной сыну. Конечно, не исключено, что увеличение вдвое предельной суммы взятки Акинфий и Прокофий предварительно согласовали. Больше того, возможно, что решение исходило от отца, сын же выступил в роли лица, о нем оповестившего. И все же тот факт, что Прокофий задействован в решении столь деликатного вопроса и к его словам относятся серьезно, говорит минимум о том, что он — отнюдь не юноша, играющий с котенком (каким он представлен в известном художественном фильме о Демидовых), но молодой хозяин.
Проходит два года. П.П. Шафиров и его комиссия принимаются за партикулярных заводчиков, на Тульском заводе Акинфия трудится ревизор. В поданных им экстрактах упоминается, что при Прокофии и по его инициативе здесь отливались пушки. Известие само по себе интересное — пушечного литья тут не бывало со времени, когда на взятом в казну заводе хозяйствовало Адмиралтейство, то есть уже лет двадцать[833]. Детали технологии с той поры забылись, была утрачена нужная технологическая оснастка. Предстояло организовать работу, которая позволила бы преодолеть эти трудности. Скорее всего вопрос предварительно согласовывался с Акинфием, но практическая работа ложилась на Прокофия и приказчиков. Сопряженная с этим степень самостоятельности позволяет предполагать, что какое-то время Прокофии фактически заменял здесь отца точно так же, как когда-то Акинфий заменял Никиту в Невьянске.
