Василий Чуйков - Сражение века
На участках других дивизий армии противник не отступал, но и в контратаки, как на Мамаевом кургане, не переходил. Используя укрепления, он лишь отстреливался, нередко до последнего патрона.
23 января командир дивизии Соколов доложил мне о таком оригинальном случае. Его части вышли на западную окраину поселка Красный Октябрь и окружили сильный опорный пункт гитлеровцев.
Чтобы не проливать лишней крови, гарнизону было предложено капитулировать. Гитлеровцы после долгих переговоров попросили у наших бойцов хлеба. Наши сжалились над голодными и передали несколько буханок. Получив хлеб и, по-видимому, подкрепившись, гитлеровцы снова начали отстреливаться.
После таких "дипломатических переговоров" наши воины быстро связались с артиллеристами, которые выкатили несколько орудий и прямой наводкой начали в упор расстреливать этот опорный пункт. Когда опорный пункт был взят, оказалось, что его гарнизон состоял из отчаянных головорезов. На груди почти у каждого было несколько гитлеровских наград.
25 января мы почувствовали приближение своих войск с запада, и 62-я армия вышла на западные окраины поселков. Дивизии Горишного, Соколова. Людникова, Гурьева и Родимцева повернули на север, на уничтожение северной группы фашистских войск в районах заводов и заводских поселков. Дивизия Батюка была повернута на юг против южной группировки противника. Наступило 26 января день долгожданного соединения войск 62-й армии с частями армий Батова и Чистякова, наступавшими с запада.
Вот как проходила эта встреча.
На рассвете с наблюдательного пункта сообщили: гитлеровцы в панике, мечутся, слышен грохот машин, показались люди в красноармейской форме... Видны тяжелые танки. На броне надписи: "Челябинский колхозник", "Уральский металлист" и т. д.
Гвардейцы дивизии Родимцева, Гурьева, Батюка и других с красным флагом побежали вперед.
Эта радостная, волнующая встреча состоялась в 9 часов 20 минут утра в районе поселка Красный Октябрь. Капитан А. Ф. Гущин вручил представителям частей армии Батова знамя, на алом полотнище которого было написано: "В знак встречи 26.1.1943 года".
У суровых, видавших виды воинов сверкали на глазах слезы радости.
Гвардии капитан П. Усенко доложил генералу Родимцеву, что знамя от его прославленных гвардейцев принято.
- Передайте своему командиру,-сказал генерал Родимцев,- что у нас сегодня счастливый день: после пяти месяцев тяжелой и упорной борьбы мы встретились!
Шли стальные крепости - тяжелые танки. Танкисты, высунувшись из люков, приветственно махали руками. Могучие машины двигались дальше, к заводам.
Вскоре встретились представители других подразделений 62-й армии с частями армии Батова, Чистякова и Шумилова.
Мужественные люди, пережившие много тяжелых сражений, прошедшие через горнило больших испытаний, плакали не скрывая своих слез.
Противник продолжал еще оказывать сопротивление, но с каждым днем все больше вражеских солдат и офицеров сдавалось в плен. Бывали случаи, когда несколько советских воинов захватывали в плен сотни гитлеровцев.
31 января воины 64-й армии взяли в плен командующего 6-й армией генерал-фельдмаршала Паулюса и весь его штаб. В этот день южная группировка немецко-фашистских войск полностью прекратила сопротивление. Бой в центральной части города закончились. К вечеру этого же дня воины 62-й армии захватили штаб 295-й пехотной дивизии во главе с ее командиром генерал-майором Корфесом, а также находившихся там командира 4-го армейского корпуса генерал-лейтенанта артиллерии Пфеффера, командира 51-го корпуса генерал-лейтенанта фон Зейдлиц-Курцбаха, начальника штаба 295-й дивизии полковника Дисселья и несколько старших штабных офицеров.
Гитлеровские генералы были пленены тремя бойцами 62-й армии во главе с восемнадцатилетним комсоргом полка связи Михаилом Портером, который до волжского берега сражался под Одессой, Севастополем и Керчью.
Вечером 31 января я, Гуров и Крылов опрашивали в моей землянке, уже просторной и светлой, пленных немецких генералов. Видя, что они голодные и нервничают, беспокоясь за свою судьбу, я распорядился принести чай и пригласил их закусить. Все они были одеты в парадную форму и, при орденах. Генерал Отто Корфёс, беря в. руки стакан чаю и бутерброд, спросил:
- Что это, пропаганда?
Я ответил:
- Если генерал считает, что этот чай и закуска содержат пропаганду, мы особенно не будем настаивать на принятии этой пропагандистской пищи...
Такая реплика несколько оживила пленных, и разговор наш продолжался около часа. Больше других говорил генерал Корфёс. Генералы Пфеффер и Зейдлиц отмалчивались, заявив, что в политических вопросах они не разбираются.
Генерал Корфёс в беседе развивал мысль о том, что положение Германии того времени имеет много общего с положением, в котором она была во времена Фридриха Великого и Бисмарка. Считая, что Гитлер по уму и делам стоит не ниже Бисмарка. Корфёс, видимо, хотел сказать, что если у Фридриха и Бисмарка были неудачи, они все же остались великими, то и поражение Гитлера на Волге не означает конца гитлеризма. Германия под руководством Гитлера переживет эту неудачу и в конце концов победит. Генералы Пфеффер и Зейдлиц сидели и, произнося время от времени "яволь" и "нейн", плакали.
В конце концов генерал-лейтенант фон Зейдлиц-Курцбах сказал:
- Что с нами будет в дальнейшем?
Я сказал ему об условиях содержания в плену, добавив, что они могут носить, если пожелают, и знаки отличия и регалии, кроме оружия.
- Какого оружия?.. - как бы не понимая, поинтересовался Пфеффер, глядя на Зейдлица.
- У пленных генералов, - повторил я, - не должно быть при себе никакого оружия.
Тогда Зейдлиц вынул из кармана перочинный нож и передал его мне. Я, конечно, вернул ему этот нож, сказав, что подобное "оружие" мы не считаем оружием.
Генерал Пфеффер спросил меня:
- Где находились вы и ваш штаб (62-й армии) во время боев за город до 19 ноября?
Я ответил, что мой командный пункт и штаб армии находился все время в городе, на правом берегу Волги. Последнее место командного пункта и штаба было здесь, где находимся. Тогда генерал Пфеффер сказал:
- Жаль, что мы не верили своей разведке. Мы могли бы вас вместе со штабом стереть с лица земли.
Опросив пленных генералов, мы отправили их в штаб фронта, пожелав им поскорее изучить и познать советскую действительность, чтобы избавиться от заблуждений, от гитлеровского угара.
Забегая несколько вперед, скажу, что в 1949 году я снова встретился с генералом Отто Корфесом в Берлине. Он был в это время активным работником Общества германо-советской дружбы. Мы с ним встретились уже как старые знакомые. Я работал председателем Советской контрольной комиссии и помогал немецким друзьям восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство. Бывший генерал-майор Отто Корфес много сделал для укрепления дружбы между германским и советским народами. Отто Корфес не одинок. Многие немецкие генералы, офицеры и солдаты, поняв правду, стали бороться за мир, за дружбу.
