Леонид Механиков - Полёт:Воспоминания.
Здесь даже катапульты нет.
Наверное, такое состояние у каждого, кого поселили в эту комнату, видимо у каждого кошки скребут на душе, видимо каждый ищет разрядку этому душевному напряжению, от которого и с ума можно сойти.
Разговоры, разговоры...
Рассказы из авиационного эпоса, рассказы типа: «А вот у нас было...», или: «Рассказывал мне как-то один...» Всё это не то.
Всё это не заглушает тревоги: слушаешь, смеёшься, а у самого где-то в подсознании: «сердце болит, когда поспишь на левом боку... не спать на левом боку...» А как проверишь, когда спишь? Значит, надо спать так, чтобы проверить себя можно было... Дать себе команду просыпаться когда повернёшься на левый бок...
Дать команду...
Не спать, что ли? Нет, спать, но спать так, чтобы контролировать себя...
Чертовщина какая-то.
И никуда от неё не денешься: она внутри тебя и всегда с тобою.
Рехнуться можно.
Наверное, потому в лётном отделении пользуются большой популярностью розыгрыши...
После обеда на моей тумбочке появился пузырёк из-под одеколона.
Под пузырьком лежала бумажка, на которой было криво выведено: «анализ пота».
На соседней тумбочке в штативе стояла пробирка с аккуратной стандартной наклейкой, на которой была сделана чернилами надпись фамилии моего соседа. На других тумбочках похожих пузырьков видно не было.
Пот на анализ.
Чушь какая-то.
Всё-таки авиационную медицину я учил.
Всё ясно: это розыгрыш.
Хорошо...
Обитатели нашей комнаты с интересом посматривают на меня.
Ждут.
Не дождутся.
Интересно, кто это придумал? К обеду у нас появился новичок.
Это лётчик с Ил-28, что стоят в Леонидово.
Симпатичный, высокий, можно сказать - длинный. Таких сажают на бомберы, потому что в кабину МиГа он не поместится.
Хочет уйти на гражданку не списанным, а их списывают по здоровью чтобы прикрыть грешки: лётчик стоит дорого, Ил-28 разгоняют и - под танки, Хрущёв сокращает армию на миллион двести за счёт авиации...
Короче - парень готов стоять на голове, чтобы не списали.
Не знаю, были ли у медиков на самом деле основания списывать конкретно его - я потом потерял его и не знаю, списали или нет - но парень очень переживал за свою лётную карьеру и был готов на всё. Наверное, потому он, как говорили у нас рыбаки, заглотнул крючок без наживы и целиком.
А крючок тот приготовил ему я.
Памятуя, как легко я смог раскрыть происки империализма, я подошёл к сестре с каким-то дурацким вопросом тогда, когда ей принесли ящичек с чистыми пузырьками-баночками. Пока сестра отвечала на телефонный звонок, я смог незаметно увести из ящичка стандартную наклейку и пузырёк из-под пенициллина. Уже в палате я старательно, под восторженную корректировку оказавшихся в палате ещё двоих обитателей этой комнаты красиво вывел на наклейке «пот на анализ», ниже под этим - «метод пр. Шварцмана», поверх наискось небрежно вывел фамилию новичка, наклеил аккуратно ярлычок вдоль пузырька и поставил его на тумбочку у его кровати. Весть об анализе пота методом профессора Шварцмана разнеслась среди обитателей палаты мгновенно. Все были возбуждены ожиданием представления и принимали все меры для того, чтобы новичок не обнаружил подвоха.
И новичок не обнаружил подвоха.
Перед ужином он зашёл, наконец, в палату и обнаружил на своей тумбочке пузырёк. Долго и сосредоточенно, читал наклейку. Что-то соображал.
Потом поставил пузырёк на место и отошёл к окну. Постоял, подумал, снова подошёл к тумбочке, взял пузырёк, ещё раз прочёл, задумчиво положил его в карман своего халата. Обитатели палаты замерли: не дай бог сейчас пойдёт к сестре спрашивать! Нет, пронесло. Не пошёл.
Мы старались изолировать новичка от постороннего общения: не дай бог, спросит у кого, тогда наша афера с треском раскроется, розыгрыш лопнет. Кто-то предложил идти на ужин. Все дружно засобирались, стали подгонять друг друга. Засобирался и новичок.
Хорошо, что за нашим столиком оказалось одно свободное место. Новичок провёл ужин с нами. За ужином он не выдержал:
- Ребята, а что это за новости? - и достал из кармана пузырёк.
Первый из прочитавших наклейку задумался.
Пузырёк перехватил его сосед:
- А ты что, раньше не сдавал, что ли?
- Нет. Я вообще в госпитале первый раз. А в полку ничего такого не было.
- Отсталый медик у вас в полку. Мы ещё в части посдавали. Теперь будешь тут мариноваться, пока будет готов анализ.
- А что это за новости? Зачем этот анализ? Кто его должен сдавать? Да и вообще, как это его сдавать?
- Ну, ты совсем тёмный человек. Это новый метод определения состояния пилота. Профессор Шварцман разработал его. Берётся пот и делается анализ. Нормальный анализ - значит, врачи меньше трепать будут. А сдаётся просто: закладываешь ватку подмышки и потеешь. Как нажмёшь полпузырька - так хватит.
- Как это - потеешь?
- Просто. Можно бегать по лестницам. Но это не здорово, потому как там могут быть бактерии. А лучше всего - ложись под батарею и потей.
На том и порешили.
После ужина новичок лёг потеть на кровать возле окна, под громадную батарею парового отопления. На него навалили одеяла со всей палаты, укутали с головой. Всех давил хохот, сдерживаться не хватало сил.
Выручил один из обитателей палаты: что-то у него было не то с почками, и врач приписал ему перед сном попрыгать. Парень прыгал, а палата под взрывы хохота давала советы в методике прыжков.
В перерывах между хохотом слышалось пыхтение потеющего новичка, и это пыхтение порождало новый взрыв смеха.
Через час новичок стал разбрасывать одеяла: хватит, я уже не потею.
На донышке пузырька из-под пенициллина сиротливо болталось несколько капелек пота. Все кинулись к кровати: ты что, надо половину пузырька, иначе анализ не выйдет. Кто-то из «сердобольных» обмакнул ватку в чернила и сунул новичку под одеяло: мажь ваткой крест-накрест по лбу и по груди - потоотделение будет лучше, быстрее наберёшь.
К одиннадцати ночи новичок не выдержал. Одеяла взлетели над кроватью и упали на пол. Красный, как рак, голый по пояс новичок в белых кальсонах с болтающимися завязками, весь, как зебра, исполосованный синими чернилами, был страшен. Такое разве что во сне приснится. Палата очумело замерла, и никто даже не сообразил ничего предпринять, когда тот голяком, даже не накинув халата, выскочил в коридор. Когда очухались - было поздно: голый по пояс, страшно раскрашенный человек с болтающимися завязками кальсон и пузырьком в руках босиком стремительно шагал по скрадывающей шаги толстой ковровой дорожке, покрывающей длинный коридор, в конце которого мирно светился зелёный абажур настольной лампы на столе дежурной сестры. Молоденькая дежурная сестрёнка мирно спала, положив голову на стол возле настольной лампы. Официальный госпитальный крахмальный чепчик её съехал с головы, и медсестра стала обыкновенной маминой девчонкой, которая просто наигралась, устала и уснула среди игрушек.
