Константин Путилин - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]
¾ Снеси это письмо немедленно в почтовый ящик, — приказал Карасев вошедшему на звонок курьеру.
На конверте крупным решительным почерком был написан адрес: «Петербург, Моховая, 6. Инженеру-технологу Антону Антоновичу Шиманскому».
¾ Рубикон перейден... пан или пропал!.. — тихо проговорил Иван Васильевич, как только слуга затворил за собой дверь кабинета.
¾ Если ты не очень занят своими лекциями, то завтра утром поедешь со мною на станцию Бологое, предстоит интересное дело; лично ты мне нужен для обстановки; замешано лицо, о котором ты, конечно, много слышал... Случай далеко не легкий: малейшая оплошность может повлечь за собой роковой для нас исход... Так подумай!.. Идешь или нет?
Такими словами встретил меня отец, когда я вернулся домой с лекций из института инженеров путей сообщения.
¾ Да, конечно, — поспешил я дать согласие, соображая, что наука не волк, в лес не убежит, а тут живое дело, пожалуй, еще ночное нападение бандитов, в масках... Нет, такого интересного случая нельзя пропустить.
¾ Долго продлится наше отсутствие?
¾ Сутки, — коротко отрезал отец.
¾ Что, собственно, предстоит нам делать? Какую роль я должен играть, кто с нами еще поедет? — закидал я вопросами отца, ходившего крупными шагами вдоль моей комнаты.
¾ По дороге в вагоне ты обо всем узнаешь, а теперь никому не болтай о нашей завтрашней поездке. И с этими словами отец, круто повернувшись, вышел из моей комнаты.
Плохо спалось мне в эту ночь...
Проехали станцию Колпино, а от отца ни слова разъяснения мотива нашей поездки.
¾ Может быть, мы едем только до Волхова, в Оснечки (наше имение на реке Волхов)? — попробовал я настроить отца на разговор.
¾ Дальше, — получил я лаконический ответ.
И вот когда я потерял уже надежду узнать что-нибудь в дороге и стал слегка придремывать под влиянием бессонной ночи и дорожной качки, я услышал над самым моим ухом голос отца:
¾ Мы доедем через два часа до станции Бологое; слушай же внимательнее: цель этой поездки — предупредить покушение на жизнь Тургасова, мало того, товарищ министра поручил мне создать такую обстановку, при которой Николай Иванович не мог бы подозревать, какая катастрофа ожидает его в дороге, на поезде.
¾ Странно, зачем такая таинственность?
¾ Не знаю, вероятно, замешаны личные отношения, а может быть, щадят слабое, больное сердце Николая Ивановича... Но дело не в этом, важно выполнить то, чего от нас требуют, а потому не перебивай праздными вопросами, — строгим тоном заметил отец. — Само собой разумеется, если на станции встретится со мной Николай Иванович, у него сейчас зародится подозрение?..
¾ Значит, нужен отвод?
¾ Да...
¾ Я и Ольга Семеновна (моя мачеха, ехавшая также с нами) должны сыграть какую-нибудь роль, чтобы рассеять подозрение Т-ва? Не так ли!..
¾ Да, ты угадал...
¾ Но я на артистическом поприще еще никогда не подвизался!..
¾ Не боги горшки обжигают, да и роль для тебя пустая, — сухо заметил отец, видимо, недовольный моим сомнением.
¾ Конечно, я постараюсь оправдать твои надежды...
¾ В этом я не сомневаюсь, иначе обошелся бы без тебя. В сорока пяти верстах от станции находится имение полковника Варнавина, — продолжал отец после небольшой паузы. — Этим летом у него гостила племянница, только что окончившая Смольный институт...
¾ Ну, а мне-то до всего этого какое дело? — не вытерпел я.
¾ Не перебивай, слушай дальше... Ты, находясь летом на технических работах на реке Вишерке, около станции Малая Вишера, познакомился с племянницей Варнавина Надей и...
¾ Влюбился в нее по уши.. Так ведь?..
¾ Она также ответила на твое чувство, ты сделал неделю тому назад предложение, вызвав меня телеграммой на обручение, которое и состоялось сегодня днем.
¾ Значит, вы прикатили сюда, чтобы благословить «влюбленных детей»! Весьма трогательно... но поверит ли всей этой басне Т-в? Вот в чем я весьма сомневаюсь!
¾ Надо, чтобы он поверил; приложим все старания и все искусство, а иначе...
¾ Мы рискуем?
¾ Дурака сыграть! — перебил меня отец. — Осложнить и наполовину испортить дело, для которого мы сюда приехали. На станции мы встретимся с Николаем Ивановичем, он, очевидно, будет спешить к двенадцатичасовому поезду, встреча наша должна быть совершенно неожиданной. Твоя задача обратить его внимание на себя и тем самым отвлечь его подозрения на мой счет. Ольга Семеновна также постарается отвратить его внимание от деловых соображений и догадок не в нашу пользу. Я думаю, — продолжал отец, — наша беседа на станции не затянется более чем на полчаса; подойдет московский поезд,и мы рассядемся по вагонам. Т-в поедет, по обыкновению, в первом классе, ты и Ольга Семеновна — во втором...
¾ А ты? — прервал я отца.
¾ Смотря по обстоятельствам! Николай Иванович не должен заметить, что я его охраняю в дороге.
¾ Дальше, дальше!..
¾ На одной из промежуточных станций войдет в первый класс одно лицо, которое... — Отец сделал паузу на самом интересном месте.
¾ Ну, ради Бога, договаривай до конца...
¾ Изволь... Если мы своевременно не примем мер, то Николай Иванович не доедет до столицы живым, да и нам, пожалуй, несдобровать!
¾ С нами едут агенты?
¾ Двое — Руткевич и Серенко.
¾ Что же, собственно, может произойти в вагоне? — недоумевал я.
¾ А вот прочти это письмо, переданное мне товарищем министра, ты тогда уловишь нити...
С этими словами отец передал мне с обгорелыми концами письмо. С большим трудом я смог разобрать его содержание:
«Милостивый государь Антон Антонович!
В ночь с пятницы на субботу, 30-го сентября, выезжает со станции Бологое в Петербург из своего имения Н. И. Представляется весьма удобный случай отделаться раз навсегда: вам — от заклятого врага вашей политической партии, немало погубившего ее горячих адептов (Машурину, Колобова, Глебова и др.), а мне — от ненавистного человека, ставшего на дороге к личному счастью... Помните наш последний разговор у Палкина перед самым моим отъездом: «Я вам обязан своей свободой и готов всегда на какую угодно для вас услугу, даже пойду на преступление, конечно, идейного характера». Таковы были ваши заключительные слова... не правда ли?.. И вот час настал, услуга за услугу, и мы с вами не только будем квиты, но я останусь в долгу перед вами на целую мою жизнь. Перейдите же от слов к делу. Кинжал, яд, пироксилин... в форме небольшой бомбочки, выбирайте, по вашему усмотрению; окраска, конечно, политическая. Завтра перевожу на ваше имя через учетный банк 5. 000 рублей для перевода вашего в Америку, хотя бы на время в случае удачи, в которой я не сомневаюсь, зная вашу решимость и твердость воли. Ваш К. Р. S. Письмо сожгите».
