Валерий Шамбаров - За Веру, Царя и Отечество
А Энвер уже отдал приказ начать общую атаку на Сарыкамыш. Часть сил 30-й дивизии он отрядил для преследования Ольтинского отряда, который после падения Ардагана оказался отрезанным с двух сторон, но при этом стал "пробкой" на горной дороге, не позволявшей двум вражеским группировкам соединиться. Остальные турецкие полки повернули на юг. Войска 9-го корпуса концентрировались у Бардуса, готовые ринуться на Сарыкамыш, соединениям 10-го было приказано совершить более глубокий обход, и они переходили хребет Турнагел западнее Сарыкамыша, чтобы перерезать железную дорогу и шоссе, ведущие в тыл. В приказе Энвер манил аскеров конкретной желанной целью - теплыми квартирами. И делал вывод: "Если русские отступят, то они погибли; если же они примут бой, нам придется сражаться спиной к Карсу". Тепло, еда и крыша над головой туркам и впрямь были очень кстати. Разумеется, фразы их главнокомандующего о "босых ногах" были "исторической" метафорой, но обмундирование у них было пожиже русского, а морозы стояли до 30 градусов, и еще не вступая в бой, они несли потери сотнями обмороженных. А "самоснабжение" работало вовсю, тем более что территория была уже российской. Грабили подчистую, поджигали дома - чтобы погреться.
26.12 начался штурм. Сборные команды Букретова стояли насмерть. В ремонтных мастерских и среди грузов на станции нашлось несколько орудий и пулеметов, и озверелых аскеров, отчаянно лезущих к теплу и пище, отбивали огнем. В это время подоспел 1-й Запорожский полк Кравченко из дивизии Баратова, Юденич сразу же направил казаков прикрыть район вокзала. К городу стали подходить и туркестанские стрелки, отступающие подразделения 1-го Кавказского корпуса, их тоже немедленно ставили на оборону. 27.12 русские разведчики, совершив вылазку, добыли ценнейшего "языка" - ранили и утащили к своим начальника штаба 29-й турецкой дивизии. Однако полученные от него сведения ввергли Мышлаевского в панику. Пока Сарыкамыш атаковали лишь с севера, а тут стало известно, что крупные силы выходят к железной дороге и намного западнее. Известной стала и огромная численность турецкой группировки. И Мышлаевский чуть не сделал то, на что и надеялся Энвер,решил отходить к Карсу, пока это возможно. Но Юденич наотрез отказался, тем более что формально не был напрямую подчинен Мышлаевскому - тот был лишь "помощником" главнокомандующего. Доказывал, что отступление в условиях горной зимы под ударами неприятеля обернется полной катастрофой. Они разругались, Мышлаевский обиделся и повел себя, прямо скажем, не по-военному - утром 28.12, ничего не сказав Юденичу, послал приказ Берхману отступать. А сам уехал из Сарыкамыша.
Да еще по дороге в Тифлис наделал дел. В Кагызмане встретился с командиром 4-го корпуса Огановским и приказал ему, не ожидая результата боев под Сарыкамышем, отступать из Алашкертской долины к границе, а то и дальше - на Эривань. Огановский не стал спешить выполнять такое распоряжение. Решил сперва сам разобраться. Но дальше по пути Мышлаевскому попался командир Азербайджанского отряда Чернозубов, который после достигнутых успехов как раз хотел хлопотать о дальнейшем наступлении - на Ван. Но тоже получил приказ - что под Сарыкамышем катастрофа, дорог каждый солдат, и отряду надо оставить все занятые территории и отступать к Джульфе. Чернозубов воспринял информацию буквально и начал с ходу выполнять...
Юденич же в докладе в Тифлис и в приказе по своим войскам сообщил: "Наступление турок на Сарыкамыш к вечеру 14 декабря окончилось неудачей, и названный город остался за нами. Отряд полковника Довгирда с успехом отразил атаки турок на Сырбасанскую позицию. На Самерскую позицию турки 14 декабря не наступали" (даты по старому стилю). Но самые тяжелые дни были впереди. Турецкий 10-й корпус спустился с гор, перерезая железную дорогу. А Юденичу приходилось не только организовывать оборону, но и увязать в дальнейших склоках. Берхман подчиняться ему не желал, ссылался на приказ Мышлаевского и упрямо выводил части из боя. И Юденич со своим помощником ген. Драценко начали рассылать директивы частям через его голову - как распоряжение "штаба армии". А потом пришел приказ Воронцова-Дашкова, узнавшего от Мышлаевского о сложившейся ситуации. В нем на Юденича возлагалось командование всей группировкой для прорыва из окружения. Главнокомандующий писал: "Вы должны разбить турок у Сарыкамыша и открыть себе дорогу на Карс вдоль железной дороги... Для облегчения вашего движения можно уничтожить часть обозов и бросить излишние тяжести".
Такое назначение пришлось генералу очень кстати. Но не для того, чтобы отступать,- он в это время видел реальную возможность... победить. Имеющимися в наличии и уже находящимися в окружении силами подрубить под основание длинный язык вражеского прорыва. Тем более что возле этого основания сражался 9-й турецкий корпус, начавший атаки раньше 10-го, измотанный и понесший большие потери. Вечером 28.12 подошла 1-я пластунская бригада, совершив беспримерный марш "20 часов похода, 4 часа отдыха" - да еще по пояс в снегу, по горам и "чертовым мостам" над ущельями. Пржевальскому Юденич поручил оборону города. Берхмана убеждал остановиться и удержать натиск с фронта, а когда тот опять попробовал не подчиниться, отстранил от должности. И занялся подготовкой контрудара. Между тем Воронцов-Дашков обратился и в Ставку. Указывал на невозможность совмещения гражданского и военного руководства и, верно успев оценить своих помощников, просил возложить командование на Юденича. Ставка поступила осторожнее. Воронцов-Дашков остался "главнокомандующим", но в дополнение был введен пост "командующего" армией, коим и назначался Юденич.
Правда, узнал он об этом не сразу. Потому что осколком снаряда разбило радиостанцию на вокзале, и оборвалась единственная связь с Тифлисом... Положение было чрезвычайно тяжелым. Выйдя на железную дорогу и шоссе, турки повернули на Сарыкамыш и навалились на него уже не только с севера, а и с востока. 29.12 крупными силами, не считаясь с потерями, захватили ключевую высоту Орлиное гнездо. Прорвались на городские окраины, захватили станцию, казармы Елисаветпольского полка, прорывались к центру. Командир Запорожского полка И.С. Кравченко погиб. Энвер уже объявил о победе, ему казалось, что русских остается только добить, только еще чуть-чуть дожать. Но вот дожать-то не получалось. Защитники города продолжали драться, переходили в отчаянные штыковые. Стояли насмерть. Один из командиров докладывал: "18 декабря гнал людей на бой... В ротах осталось по 70-80 человек, офицеры командуют 3-4 ротами; был случай, когда командир полка командовал ротой... Страшные потери в людях... Пулеметов нет". А Пржевальский вызвал полковника Тетерю и сказал: "У меня остался последний резерв - 2 сотни... Возьми их, иди туда и действуй по обстоятельствам. Теперь пришла твоя очередь спасать Сарыкамыш. Больше ни на какие подкрепления рассчитывать нельзя". И 2 сотни 6-го пластунского батальона пошли в атаку ночью - опять молча, без выстрелов. И опрокинули врага, погнали из города. Потому что и аскеры выдохлись в уличных боях, их части были повыбиты.
