Людмила Кунецкая - Крупская
Молодая мать, смущаясь, рассказала, что дети у нее близнецы, им не хватает немного до трех лет и в детский сад их не берут, а дома оставлять не с кем, хоть работу бросай. Надежда Константиновна успокоила ее и написала на заявлении работницы: "Прошу принять детей-близнецов в детский сад".
Однажды Надежда Константиновна обратила внимание, что инструктор библиотечного коллектора Р.В. Григорьева ходит в дождливую погоду в плохих ботинках. Решила выручить ее, подарить свою вторую пару. На следующий день, придя на работу, Надежда Константиновна вызвала Раису Викторовну, вынула ботинки и сказала:
— Это у меня лишняя пара. Садитесь, меряйте…
Надежда Константиновна очень часто выступала на собраниях, заседаниях перед самой различной аудиторией.
Товарищи ее рассказывали, как тщательно она обдумывала каждую деталь своего выступления. Во время выступлений Крупской всегда стояла чуткая тишина.
"Очень обыкновенные слова говорила Надежда Константиновна, говорила спокойно, без всякого внешнего эффекта, но каждое из этих слов свидетельствовало о том, что она хорошо знает действительность, знает о всех трудностях в нашей работе. Ее слова свидетельствовали также и о глубокой убежденности в силе взявшего в свои руки власть рабочего класса, в возможности общими силами преодолеть все препятствия на пути строительства новой жизни.
— Не бойтесь трудностей, — говорила Надежда Константиновна, — смело, открыто рассказывайте о них рабочим собраниям, и с помощью рабочих всегда будет найден выход из положения.
Что еще было особенного в ее словах? Каждому казалось, что она говорит именно для него, отвечает на его вопросы, рассеивает его сомнения. И в то же время слова Надежды Константиновны сплачивали всех присутствующих в единый коллектив".
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ
В начале февраля 1939 года Надежда Константиновна, разбирая утреннюю почту, увидела письмо из Ленинграда от Ольги Яковлевой, с которой она вместе учительствовала в вечерне-воскресной школе за Невской заставой.
Ну вот и Оля об этом же пишет! Вот чудаки, решили все-таки устроить торжественный юбилей в честь ее 70-летия. Да и в Наркомпросе что-то затевается, какие-то корреспонденты появились, о чем-то совещаются.
Через несколько дней Крупская писала в Ленинград:
"Дорогая, милая Олечка, чувствую себя ужасно виноватой, что не ответила до сих пор на твое предыдущее письмо. Но эту зиму у меня невероятное количество работы, а сил уж немного, прихожу вечером домой, глаза перестают видеть, приходится выкраивать каждую минуту по утрам. Ну вот. То, что я не писала, вовсе не значит, что я это время не думала о тебе, дорогая моя.
Насчет музея народного образования. Мне очень хотелось бы, чтобы музей отразил по-настоящему пройденный за годы существования Советской власти путь, чтобы настоящее было крепко увязано с прошлым. У меня- осталось исключительно светлое воспоминание от нашей последней встречи, от твоих рассказов о рабфаках, поэтому мне казалось, что необходимо, чтобы музей по народному образованию покрепче связался с тобой. Я не знаю, что из этого музея вышло. Что они прислали человека поговорить с тобой, это хорошо, но, если он все свел к собиранию сведений обо мне, это никуда не годится. Я терпеть не могу юбилеев. Хотела бы свести связанные с ним разговоры до минимума. Если будут приставать к тебе с этим, пошли их ко всем чертям.
Сейчас культработа быстро пошла опять на подъем, работа стала ставиться серьезнее, лучше. Это воодушевляет очень".
22 февраля прибыла делегация от сотрудников Научно-исследовательского института библиотековедения. Делегаты прошли в кабинет к Надежде Константиновне и упросили ее выступить на научной конференции. Делегаты вынуждены были открыть свой секрет — конференцию приурочили к юбилею Надежды Константиновны. Она улыбнулась их невольной хитрости, но пришлось согласиться.
Беседа затянулась надолго: говорили о подготовке к XVIII съезду партии, об институтских делах, о новинках литературы.
23 февраля 1939 года утром, как обычно, Надежда Константиновна разбирала свежую корреспонденцию. Раскрыла бандероль — вот и первый подарок к дню рождения — новая книга "Педагогика" Б. Есипова и Н. Гончарова.
Надежда Константиновна поставила книгу в книжный шкаф. Просмотрела остальные письма и решила ответить ребятам школы слепых. Она писала в город Грязовец Вологодской области:
"Дорогие мои, вы просите написать вам, какие песни я больше всего люблю, хотите разучить их. Самая моя любимая песня — "Интернационал". Также любила я очень песню "Красная Армия" ("Белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон" и т. д.), во время гражданской войны ее распевали в Кремле красноармейцы, и мы с Ильичей очень любили ее слушать.
Горячий вам привет, дорогие ребята".
Закончив писать, Надежда Константиновна посмотрела на часы и заторопилась. С утра она должна выступать на заседании Совнаркома РСФСР. На повестке дня вопрос чрезвычайной важности: о третьем пятилетием плане в области народного образования.
Выступая на заседании, Крупская говорила о культурном росте населения, о больших сдвигах в области культуры на селе, подчеркивала необходимость развернутого строительства клубов, сельских библиотек, в которых так нуждается колхозная молодежь, стремящаяся к новой, культурной жизни.
Только к вечеру она вернулась домой. Это был последний рабочий день в ее жизни. Она так и не перевернула листок настольного календаря.
В этот же вечер Надежда Константиновна собралась за город. Последние годы она часто ездила в Архангельское, в дом отдыха старых большевиков. Там, среди товарищей и друзей, ей хорошо отдыхалось… А завтра выходной день, надо немного отдохнуть, что-то последнее время сердце пошаливает, стала быстро уставать…
На другой день с утра к ней в дом отдыха приехали старые, испытанные друзья. Первыми приехали Кржижановские — беспокойная, милая Зинуша с Глебом.
Вскоре приехали Вера Рудольфовна Менжинская, Феликс Кон и Дмитрий Ильич Ульянов. Сели завтракать. Начались поздравления, вспоминали прошлое, шутили, смеялись…
Потом решили все вместе сфотографироваться. Ведь не так часто друзьям приходится собираться. Все шло хорошо… Но к вечеру Надежда Константиновна вдруг почувствовала себя очень плохо. От страшной боли она временами теряла сознание. Вызвали доктора. Доктор предложил перевезти больную в Москву, в больницу, установив предварительно диагноз — воспаление брюшины. Через несколько часов ее доставили в кремлевскую больницу.
