Самуил Маршак - В начале жизни (страницы воспоминаний); Статьи. Выступления. Заметки. Воспоминания; Проза разных лет.
Кстати, о профессиях. Старая, дореволюционная книжка о плотниках, о стрелочниках или о водолазах ухитрялась изображать каждую профессию так, будто она пожизненна, наследственна и обособленна. В книжках о железнодорожниках не было железной дороги и, уж во всяком случае, не было транспорта. В них изображались будка и семафор, а сюжетом рассказа было какое-нибудь бедствие или чудесное спасение. Без этого ничего интересного не получалось.
У нас рассказы о профессиях, рассказы о труде только начинают появляться.
Нельзя же считать рассказами те унылые худосочные «производственные» книги, которые кормили ребят гайками, опилками и стружками.
Трудно сказать, что хуже: старая «будочная» мелодрама или эти беллетристические реестры гаек?
Но разве не может быть такой книжки, которая рассказывала бы о железнодорожниках, не впадая в мелодраму чудесных спасений и не превращая всю железную дорогу в склад буферов и шпал?
Может — и даже есть.
В этом году Н. Григорьев[181] написал рассказ «Полтора разговора».
В рассказе этом столько материала, сколько вмещает самый добросовестный очерк. Тут и диспетчерская работа во всех се подробностях, и паровозы всех систем — от визгливой «Овечки», которая таскает вагоны на Сортировочную станцию и обратно, до басовитой «Щуки», тянущей за собой тяжелый хвост товарных вагонов — этак в полкилометра длиной.
А есть еще на железной дороге великолепный паровоз «Элька».
«Видали вы Эльку? Ее и по голосу сразу узнаешь. Не гудок — оркестр. Восемьдесят километров в час, сто километров дает паровоз.
В топке рев; голову высунешь в окно — не то что фуражку, волосы с головы сорвет. А ход ровный, плавный. Машинист нацедит себе стаканчик чаю, примостит его на котел, к арматурному патрубку, — даже не расплещется чаек. Вот это ход! Когда „Эльку“ на график примешь, будто кто ножом полоснет по сетке…
„Элька“ не всякие поезда водит.
Случалось вам ездить на „Красной стреле“? Вот это — Элька!»
Но главный герой рассказа — не паровоз, а человек, машинист «Щуки» Каратаев.
Отправляют в Магнитогорск срочный груз — доменные воронки. Надо их насильно вогнать в расписание, втиснуть в график, а в графике и без того тесно. «Десять минут — и поезд. Десять минут — и поезд. Вот уже пора „Красную стрелу“ отправлять, а ведь перед ней на пятьдесят километров путь должен быть чист».
Если не пройдет «Щука» перед «Красной стрелой», значит, дело отложено на завтра.
И вот взялся машинист Каратаев удрать на «Щуке» от «Эльки». Целых шестьдесят три километра должен он удирать. Удерет или не удерет?
Отсюда рассказ идет без замедления, без передышки до тех пор, пока не решится спор между доменными воронками и «Красной стрелой».
И спор этот — не азартная игра, не гонки, не скачки. Это одна из диспетчерских задач, которые приходится решать ежедневно.
В старину, когда Октябрьская дорога была еще Николаевской и на билетах печатались орлы, — в те времена каждая станция действовала за себя, без всякого диспетчера. Да ведь и движение, в сущности, небольшое было. Какова промышленность, таково и движение.
Диспетчерская служба появилась у нас с революции. «В хозяйстве — план, на заводах — план, значит, и грузы надо возить по плану».
Этот вывод делает автор книжки, и тот же самый вывод делает читатель, который только что вместе с диспетчером решил труднейшую железнодорожную задачу. Книжка дала читателю не голые лозунги, не декламацию и не те декоративные подробности, которыми часто бесцельно щеголяют авторы, лишенные замысла и материала.
Новое отношение к хозяйству, к труду, к социалистической ответственности разительно отличает книжку о диспетчере и машинисте от старых рассказов о стрелочниках и вагонных бандитах.
Еще труднее было проявить новое отношение к труду в книге о той экзотической профессии, которою издавна интересуются все подростки. Я говорю о водолазах. Водолазы с незапамятных времен мелькали на обложках и картинках авантюрных журналов. Занятие у них было такое: добывать со дна моря черные жемчужины для невесты индийского раджи, сражаться с осьминогами и разгадывать тайны затопленных четыреста лет тому назад испанских каравелл.
Недавно о водолазах написал книгу водолаз К. Золотовский.[182] В этой книге водолазы выведены не подводными бродягами и кладоискателями, а подводными мастерами.
Вот что пишут об этой книге ребята: «Когда я взял книгу в руки, то с первого же взгляда мне показалось, что книга будет рассказывать о каких-то фантастических похождениях водолазов. Но, прочитав несколько страниц, я разочаровался. Я понял, что в ней описывается жизнь тех водолазов, которых я встречал часто на Фонтанке. „Ну, чего здесь интересного?“ — подумал я. Но меня заинтересовала простота изложения в книге. (Я стал читать и, к своему удивлению, не мог оторваться. Странно, никогда я не думал, что водолазы играют такую роль в строительстве социализма! В этой книге я не нашел недостатков».
Книга, в которой читатель не находит недостатков, — вряд ли скучная книга. Ведь от скуки и самый кроткий читатель становится придирчивым и видит в книге тысячи недостатков: и язык ему нехорош, и герои как-то несимпатичны, и психология не вполне понятна.
В «Подводных мастерах», как видите, все оказалось на месте. Очевидно, книга заставила читателя в конце концов забыть пристрастие к лжеромантическим водолазам, увлекла его какой-то новой романтикой.
Это потому, что «подводный мастер» — каждый день подвергает свою жизнь опасности — и не ради жемчужин индийской принцессы. Спускаться на многосаженную глубину ему приходится для того, чтобы прорыть тоннель под затонувшим миноносцем, осмотреть заросший губками и водорослями ледокол на дне Полярного моря.
А насколько причудливее и богаче морское дно, по которому тянет кабель озабоченный и серьезный водолаз, чем отвлеченные таинственные глубины «Мира приключений»!
И все же отдельные очерки и рассказы о железнодорожниках, водолазах, летчиках еще не решают задачи, стоящей перед нами. Нам надо создать повести и романы, полные событий и приключений, но связанные с реальностью и показывающие беспредельные возможности человеческой мысли и труда.
7. Путешественники, звери, героиЯ взял для примера всего несколько книжек — Гайдара, Пантелеева, Паустовского, Лоскутова, Ильина, Григорьева, Золотовского.
Жаль, что время не позволяет мне рассказать подробно и о других книжках, не менее принципиальных и достойных внимания.
