Нестор Махно - Воспоминания
Крестьяне деревни Алеево наградили меня словом:
– Вы, Батько Махно, наш неизменный друг. Мы пойдем все в повстанчество и будем бороться с буржуями и их властью…
Человек, поставивший мне вопрос о Директории и об отношении к ней повстанчества, пожимал плечами, приговаривая, что, если действительно так может быть с Директорией, он тоже будет против нее…
А мои друзья, в особенности Алексей Марченко, признали мое выступление перед крестьянами по вопросу об Украинской Директории настолько удачным и верным, что готовы были сейчас же снарядить группу всадников и послать меня с нею в специальный повторный объезд всех районов с целью изложения широкой крестьянской массе нашей повстанческой точки зрения на организовавшееся в Киеве новое правительство, чтобы, таким образом, раньше, чем правительство выпустит свою программную декларацию, революционное крестьянство было в общих чертах осведомлено об этом правительстве.
Лишь один Каретник, как всегда, был категорически против того, чтобы я вообще отлучался на сторону от основного повстанческого ядра. Он, всегда мало говоривший, если уже говорил о чем-либо, то всегда твердо и конкретно, причем от раз принятой точки зрения на вещи никогда не отходил. Не знавшим его близко он казался сердитым, но выдержанная ровность его характера скоро раскрывала в нем человека просто чуждого малейшего лицемерия, человека исключительно прямого и целиком сосредоточенного на мысли об успехе движения. Вот этот самый Каретник высказался против такой поспешности в приготовлениях к борьбе с Украинской Директорией. Он утверждал, что власть Директории может быть реальной силой только в Киеве и возле него, на всю же Украину она своего влияния не окажет.
– Революция на селе принимает явно противовластнический характер, – подчеркивал товарищ Каретник, – который мы всеми силами и должны поддерживать, стараясь, чтобы он был выражен еще более определенно. В этом – залог тому, что вновь организовавшаяся Украинская шовинистическая власть в Киеве останется властью только для Киева. Крестьянство за ней не пойдет; а, опираясь лишь на отравленный и зараженный властническими началами город, она далеко не уйдет. Поэтому я предложил бы всем товарищам отбросить мысль о посылке Батька по районам и ограничиться пока выпуском листовки, которая разъяснила бы населению новоиспеченную киевскую власть и ее цели. Отрывать Батька от штаба теперь, когда организовываются боеучастки, нельзя. Он пока фактический штаб. Об этом мы должны помнить и не должны бросать его во все стороны.
Большинство товарищей согласились с Каретником и постановили, чтобы, как только придем в Гуляйполе, выпустить листовку против Украинской Директории как власти вообще и как власти предателей интересов революции в частности.
А когда съехались повстанцы, оставшиеся в деревушке Н. хоронить убитых конных разведчиков, отряд направился на Гуляйполе.
Глава XIV
«Махно убит». Напрасное злорадство врагов революции
Во время стрельбы по конным разведчикам на станции Ново-гупаловке железнодорожники, видя, с какой скорбью повстанцы подбирали павших бойцов, пришли к выводу, что среди погибших находился и сам Батька Махно. Весть эта быстро донеслась до стана врагов и вызвала у них великое ликование. Офицеров, выезжавших поездом и убивших наших разведчиков, чествовали и восхваляли в городе Александровске.
Все кулаки и помещики, группировавшие в городе свои отряды по распоряжению александровского гетманского старосты и немецко-австрийского командования (в ожидании того, что отряд наш будет наступать на город), теперь снова рассыпались по уезду. Некоторые разъехались даже по своим колониям и хуторам и всюду рассказывали о смерти Махно, о том, что главные его повстанческие силы деморализованы и разбегаются. Всюду наши враги справляли тризну по Махно.
Сам я не читал, но мне передавали из города Александровска, что в прессе появилась заметка полуофициального характера о том, что «герои»-офицеры представлены к награде за убийство Махно.
Слыша обо всем этом, я, естественно, не мог быть спокоен. Я видел, что враги революции снова подняли головы, как будто с повстанчеством все уже кончено. Снова враги расползались по уезду…
Перед выездом из деревни Алеево я имел уже в своем распоряжении точные данные о том, в каких хуторах и колониях и какие именно вражеские отряды нашему отряду придется встретить.
Женщины-добровольцы-контрразведчицы, главным образом из тех, которые фанатично верили в правоту повстанчества, женщины замужние и девушки, труженицы-крестьянки с искреннего согласия своих мужей и родителей делали все для того, чтобы всюду прорываться сквозь рогатки контрреволюционных сил, разыскивать повстанческие отряды и сообщать им, где и какие стоят силы врагов, куда и какими дорогами направляются и т. д. и т. д.
Поэтому движение отряда из Алеево было рассчитано так, чтобы всем врагам, справлявшим тризну по моей смерти и смерти повстанчества, дать как можно сильнее почувствовать как их преступления, так и их глупость.
На нашем пути, верстах в 7-10 от Алеево, в колонии номер 4 находился кулацкий отряд под командой помещика Ленца. Его-то и нужно было уничтожить в первую очередь. Однако помещик Ленц, будучи убежден, что Махно убит, выслал нашему отряду пакет с крестьянином. В пакете мы нашли заявление Ленца о том, что он с махновцами драться не желает, он хочет мира. В доказательство своей искренности Ленц вывел свой отряд из колонии и дал нам возможность войти в колонию. А затем он попытался со своим отрядом со стороны и с помощью колонистов изнутри одним взмахом если и не совсем уничтожить, то наполовину перебить и перекалечить этот опасный махновский отряд.
Но в это время мы уже кое-что понимали в области партизанства и стратегии. Обхват колонии был нами выполнен так, что удар Ленца по нашему отряду и стрельба по нему из домов этой богатейшей колонии привели к полному ее разгрому. Сам Ленц лишь с несколькими всадниками еле умчался. Остальные его сподвижники и часть хозяев колонии (те, что стреляли по нашим бойцам) были раздавлены на месте, и колония была почти вся сожжена особой командой.
Затем назло врагам главные силы нашего отряда получили от «убитого» Махно следующее задание:
«Командиры и повстанцы! Враги революции издеваются над нами, над всеми тружениками села и города. Момент настал, когда мы должны их одернуть. Мы встретились сейчас с отрядом помещика Ленца. Отряд раздавлен, Ленц бежал. Чтобы не дать возможности Ленцу сообщить о своем поражении в другие хутора и колонии другим контрреволюционным отрядам, главные силы нашего отряда должны выделить достойный авангард и по его следам огнем и мечом пронестись в один день через все кулацкие хутора и колонии маршем, который не должен знать никаких остановок перед силами врагов. Т. е., какие бы силы врагов нас ни встретили, они должны быть раздавлены. Все богатеи, хозяева хуторов и колоний, которые, как вам известно, съехались из-под Александровска повеселиться на радостях, что их наемниками убит Махно, должны быть застигнуты нами за их оргиями неожиданно для них. Главные силы отряда пойдут со мною Каретником и Лютым. Но в авангарде этих сил должны пойти кавалеристы-охотники под руководством товарища Алексея Марченко. Они должны пройти по улицам хуторов революционно-боевым маршем, ничего не делая, только трубя в сигнальные рожки и стреляя в воздух. Работы по конфискации лошадей, тачанок, разного рода оружия и денежных средств, которые для нашего движения нужны, они оставят для других групп из главных сил, которые на плечах кавалеристов займут эти хутора».
