Алла Дудаева - Миллион Первый
Чтобы нас немного развеселить, в субботу Николай пригласил «на шашлыки» своего друга, живущего в соседнем селе… Мы познакомились, собрали хворост, развели в саду за домом Николая костер и… скоро запах шашлыка поплыл по цветущему саду. Потом Николай с другом выпили «украинской горилки». Мы отказались, что повергло их в крайнее удивление, оно возросло еще больше, когда Мовсуд пояснил:
— Мусульмане не пьют, даже те чеченцы, которые позволяли себе это раньше, теперь во время «джихада», священной войны с российскими оккупантами — перестали пить.
— Так вот почему вы побеждаете! Если уж вы перед «горилкой» устояли, то и перед всем российским войском точно выстоите!
Друг Николая принес из дома гитару, они обнялись и запели. Дымок от костра, поднимаясь все выше и выше, обволакивал темнеющие кроны деревьев и таял в ночном далеком небе. Языки пламени, рассыпаясь искрами, смешивались со звездами, которые вдруг опустились и оказались прямо над нашими головами. Как они пели! Пели не только их голоса, пело все вокруг нас. В такт, мерно покачиваясь, шелестела листва в саду, в которой жил и пел каждый отдельный листик, каждая травинка пела свою собственную таинственную песенку, которые все вместе сливались в один нежный и проникновенный, мощный, благодарный хор. Гимн жизни на земле, ее Создателю. Волшебная, незабываемая ночь! А из моих глаз, наконец-то, хлынули слезы.
Ночью мне приснился Джохар. Он был в камуфляжной форме и в черной маске, из которой ласково светились только его глаза. Он взял меня за руку и подвел к высокой лестнице, по которой мы вместе забрались на первое небо. Внезапно я оказалась парящей над залом ожидания аэропорта и увидела на огромном экране телевизора свое лицо. Сидящие за круглым столиком трое мужчин заговорили обо мне: «Ей нельзя появляться в аэропортах. Сразу арестуют. Ее данные во всех компьютерах». Они еще долго что-то говорили о технических возможностях современной компьютерной техники, но многое я не поняла и поэтому не запомнила. В конце сна белая машина подъехала к моей кровати, за рулем сидела и управляла машиной моя мама. Ее роскошные длинные волосы волной рассыпались и закрыли всю машину, развеваясь на ветру.
Я проснулась от звонка в дверь. С радостной вестью приехали депутаты Верховной Рады. Какой-то генерал брался переправить нас с Мовсудом через границу в Польшу на самолете. Но когда я рассказала им только что увиденный сон, они призадумались и ни с чем уехали обратно в Киев. Сон был настолько прямого значения, что невозможно было его не понять.
Прошел уже месяц, как мы уехали из Москвы, давно пора было уезжать. И тут я вспомнила про белую машину и мамины волосы: «Нам нужно ехать только на машине». («длинные волосы» — это благополучная дорога). Мы попрощались с нашими новыми украинскими друзьями, а Николай отвез нас сначала в Киев, а потом и дальше. На бензозаправочной станции, пока машина заправлялась для дальнего пути, Мовсуд пошел прогуляться и вернулся с газетой. Мы были уже спокойны, статьи о моем таинственном исчезновении в российских СМИ прекратились. Но вдруг на первом листе мы увидели мою большую фотографию со «зловещей» тенью Джохара на заднем плане, вся следующая страница целиком посвящалась нашей семье. Это отец, не дождавшийся нашего звонка, решил, что после такого длительного срока мы, конечно же, находимся в безопасности, и дал огромное интервью. Кроме того, в газете были и наши семейные фотографии вместе с зятем Мовсудом. «Ну вот, теперь и ты засветился!» — пошутила. Огорченный Мовсуд только вздохнул: «Хоть бы вы платье переодели, другого, что ли, нет!» Боже, я и не заметила, что была сейчас одета точно так же, как на этой фотографии. Даже легкая шифоновая косынка на моей голове была та же! Пришлось быстро переодеться в машине и нацепить солнцезащитные очки.
По дороге к нам присоединилась еще одна машина с друзьями Николая, и через несколько часов мы уже подъезжали к глухому селу на границе с Белоруссией. Тепло распрощавшись с Николаем, мы вошли в густой, заросший ельником лес. Наши новые знакомые должны были пересечь пограничный пост и ждать нас на дороге за селом через 2 часа. Когда мы вошли в лес, Мовсуд предложил обойти село стороной, сделав большой крюк: «Чтобы нас никто не увидел», — пояснил он. Мне густой лес внушал тревогу, в незнакомом месте всегда легко заблудиться. Нужно идти так, чтобы был виден ориентир, например, сельские домики. «Нет, так нас заметят местные жители!» — не сдавался Мовсуд. «А если углубимся в лес, сразу заблудимся!» — отвечала я. Мы с ним долго спорили, а лес все не кончался. Прошло уже два часа, а село мы еще не обошли. Может, это уже второе село? «Я сейчас спрошу», — сказал Мовсуд и, оставил меня на окраине, а пошел в село. Среди старых, бревенчатых хижин, в светло-сером костюме он издалека обращал на себя внимание и светился, как светофор. «Кто же так одевается, когда переходит границу! А еще меня заставил переодеться!» Очень быстро, с встревоженным лицом, он заспешил назад. «Чуть не натолкнулся на пограничный пост!» Густому, колючему малиннику, заросшему высокой крапивой не было конца и края… Мовсуду было хорошо в шерстяном костюме, а я в тонкой летней юбке еле продиралась через высокую крапиву и колючки. Видно, ему стало меня жаль, он снял носки и по-братски отдал мне. Рядом послышался лай собаки. Пришлось лечь прямо в крапиву. Совсем рядом защелкал кнутом пастух, пасущий коров. Подбежала собака, и я услышала, как она фыркает прямо над моей головой. Но собака почему-то, сразу убежала. Мы вздохнули с облегчением и устремились дальше. Через час и, потеряв надежду, увидели, наконец, впереди проезжую дорогу. Мовсуд вышел на трассу первым. Ожидая его, от волнения я не находила себе места. Вдруг машина, не дождавшись нас, уехала?! Наконец я увидела Мовсуда, он шел и оглядывался на дорогу, лицо было обеспокоенным. Сердце упало, кто-то его преследует! Может, мне опять спрятаться? Но, оказывается, Мовсуд сразу нашел машину и оглядывался, потому что потерял меня!
Наши новые друзья привезли нас в 10 часов на железнодорожный вокзал в Ждановичах и уехали. Поезд до Минска будет только в 2 часа ночи. Вокзал представлял собой крошечную комнату метров двадцать с маленьким окошком кассира и стоящими вдоль стен обшарпанными деревянными диванами. Он был полупустым, только несколько замызганных пьяниц ругались с милиционером. Мы с Мовсудом сели на один из диванов. Нас тут же начали удивленно разглядывать, мы совершено не вписывались в окружающую обстановку. Особенно внимательно нас рассматривал милиционер. Даже если он не узнал меня, Мовсуд, внешне очень похожий на Джохара, заставлял задуматься над тем, кто я такая. С его чисто кавказской внешностью, жгуче-черными густыми волосами и большими карими глазами было огромным риском приезжать даже в Москву. Чтобы меня не узнали, я легла, отвернулась и «уснула». Четыре долгих часа мне пришлось лежать лицом к стене. Мой бок сначала онемел, потом затвердел и превратился в бесчувственное продолжение дивана. Горели расцарапанные малиной и обоженные крапивой ноги, но я терпеливо ждала, когда придет наш поезд.
