Петр Черкасов - Кардинал Ришелье
«За свою карьеру кардинал совершил две крупные ошибки, поразительные для столь великого знатока человеческих душ. Одну — в годы своей молодости, недооценив Людовика XIII, другую — на исходе жизни, недооценив Сен-Мара. Он жестоко заплатил за первую, и ему предстояло пережить все последствия второй», — заметил в связи с «делом Сен-Мара» французский историк Филипп Эрланжер.
Уже довольно скоро Ришелье понял, что обманулся в своих ожиданиях. Приблизившись к королю, Сен-Мар стал действовать не в пользу кардинала. Дело осложнялось тем, что король не на шутку увлекся Сен-Маром, в котором буквально души не чаял. Он не желал с ним расставаться ни на один день. «Ни к кому и никогда король не испытывал более неистовой страсти», — писал государственный секретарь Шавиньи одному из своих корреспондентов.
При дворе быстро оценили значение нового фаворита, которого король называл не иначе как «дорогой друг» и с которым с недавних пор стал обсуждать политические и иные проблемы и даже советоваться. Враги кардинала, хотя и не сразу, увидели в Сен-Маре человека, способного устранить ненавистного министра. Первое время они по понятным причинам считали маркиза «человеком Ришелье». Какова же была их радость, когда они поняли, что в лице Сен-Мара приобрели влиятельного союзника. Впоследствии расследование установит, что Сен-Мар еще в середине 1640 года завязал тайные связи с Суассоном. Буильоном и другими недругами кардинала.
Уже к концу 1639 года Сен-Map, не достигший и 20 лет, сумел поставить короля в полную от себя зависимость. Опьяненный фавором, он начинает подумывать о политической карьере. В самом деле, положение «мальчика» ненадежно, сколько их видел двор и куда все они подевались…
Не довольствуясь должностями распорядителя королевского гардероба и первого шталмейстера Малой конюшни, Сен-Map добился, к неудовольствию Ришелье, назначения на весьма престижный пост — главного шталмейстера. С этого времени его обязаны были именовать в соответствии с этикетом «месье Главный». Но Сен-Мару нужно закрепить свое положение: он оставляет любовницу — известную при дворе кокотку Марион де Лорм — и собирается жениться на дочери покойного Невера, герцога Мантуанского, принцессе Марии-Луизе де Гонзаг. Сен-Мара не смущает, что невеста старше его на девять лет.
Мария-Луиза — непримиримая противница Ришелье, а в недалеком прошлом любовница Гастона Орлеанского — согласна была выйти замуж за фаворита короля только при одном условии: Сен-Map должен освободить Францию от «тирана»-кардинала. Но месье Главный еще не готов к этому. Он пытается даже заручиться содействием Ришелье в устройстве своего брака с принцессой де Гонзаг. «Я думаю, — высокомерно заявил Ришелье Сен-Мару, — что принцесса Мария не до такой степени забыла о своем происхождении, чтобы унизить себя столь незначительной партией». Кардинал сделал все от него зависящее, чтобы расстроить намечавшийся брак, а также лишить Сен-Мара надежд на герцогство и пэрство.
Поведение Ришелье положило конец колебаниям и нерешительности месье Главного, отдавшего себя в распоряжение врагов первого министра. До сих пор он действовал в расчете на собственные силы, теперь же решил объединиться с противниками Ришелье.
Как никто, Сен-Map знал скрытую от большинства придворных сторону взаимоотношений короля и его министра. Он видел, что железная воля кардинала травмировала бесхарактерного, но болезненно-самолюбивого Людовика XIII. Мнительный король подозревал, что министр презирает его. Даже в том, как кардинал поддерживал в нем представление о себе как о достойном продолжателе дела своего великого отца, Людовик XIII усматривал скрытую насмешку. От Сен-Мара не ускользнуло и то, что самолюбие короля больно задевают диктаторские замашки его первого министра: многие решения, принимаемые Советом, утверждались именем Людовика, хотя в душе он был с ними не согласен. Людовик XIII побаивался и недолюбливал кардинала, но в государственных делах обходиться без него уже не мог.
О взаимоотношениях Людовика XIII и Ришелье ярко, хотя и с явным преувеличением, рассказывает Виктор Гюго в драме «Марион Делорм». Великий романтик вложил в уста короля всю свою неприязнь к тирану-кардиналу.
Король: Он ненавистен мне!
Меня он душит. Здесь я больше не свободен.
Здесь не хозяин я, — а я на что-то годен.
. . . . . . . . . . . . . . .
Мне, первому в стране, пришлось последним стать.
. . . . . . . . . . . . . . .
Он разлучил меня с страной, мне богом данной,
И, как ребенка, скрыл под мантией багряной.
. . . . . . . . . . . . . . .
Обезоружен я, отцовский отнят трон!
Я в этом Ришелье, как в гробе, заключен,
И мантия его — мой саван погребальный.[23]
Однажды Сен-Map стал свидетелем сцены, происшедшей в дверях королевского кабинета, откуда вместе выходили Людовик XIII и Ришелье. У самого порога Людовик XIII внезапно остановился и, обращаясь к Ришелье, язвительно сказал: «Проходите первым, все и так говорят, что именно Вы — подлинный король».
Другой бы растерялся, но не Ришелье. Он взял оказавшийся вблизи подсвечник и уверенно прошел впереди короля со словами: «Да, Сир, я иду впереди, чтобы освещать Вам дорогу».
Честолюбивый Сен-Map лелеет надежду занять место Ришелье. Но как? Скомпрометировав политику кардинала, предложить королю новый курс: немедленное прекращение войны на любых условиях, после чего в стране наступит благоденствие и процветание. Людовик XIII не раз сетовал на невыносимые военные тяготы и нарастание недовольства. Это и пытался использовать Сен-Map в своей игре против Ришелье.
В начале 1641 года ему стало казаться, что король готов заменить первого министра и назначить на эту должность его, Сен-Мара. В самом деле, как можно было понять распоряжение Людовика XIII впредь приглашать месье Главного на заседания Королевского совета? Это было полной неожиданностью для всех, включая Ришелье.
Первым сообщником Сен-Мара в задуманном им предприятии по устранению Ришелье стал его лучший друг 19-летний советник парижского парламента Франсуа Опост де Ту, горячий сторонник примирения с Испанией. Он привлек к участию в заговоре маркиза де Фонтре, знатного дворянина из Лангедока. Таллеман де Рео утверждал, что у маркиза были сугубо личные мотивы ненавидеть кардинала, неосторожно оскорбившего его на людях. Дело в том, что маркиз де Фонтре был горбун. Однажды, если верить знаменитому мемуаристу и историку нравов эпохи Людовика XIII, маркиз пришел на прием к первому министру, который вышел из кабинета встречать какого-то посланника. Увидев в приемной Фонтре, кардинал якобы сказал ему насмешливо: «Встаньте-ка в сторонку, господин де Фонтре, и не попадайтесь на глаза: посланник не любит уродов». С этого будто бы и возникла лютая ненависть Фонтре к Ришелье.
