Александр Бек - Талант (Жизнь Бережкова)
Что я мог сказать, что мог противопоставить этому потоку бумаг?
- Величайший проходимец! Ультражулик! - сказал я.
Новицкий прищурился:
- Может быть, когда-нибудь он по отношению лично к вам совершил неблаговидный поступок? Мы слушаем... Сообщите, пожалуйста, об этом.
И вдруг по взгляду Новицкого, взгляду, который только что был острым, настороженным, а теперь стал равнодушным, даже, пожалуй, опять сонным, я понял: он опасается меня спугнуть, напряженно ждет ответа и намерен изобразить мой протест как попытку свести давние личные счеты с Подрайским. Эх, как я сразу не сообразил: сейчас Новицкий защищает не столько Подрайского, сколько самого себя, свой авторитет, репутацию начальника, который не совершает ошибок.
- Пожалуйста, мы слушаем, - вновь обратился он ко мне.
Но я промолчал.
- Август Иванович, - сказал Новицкий, - как вы считаете: есть ли у нас основания требовать устранения Подрайского? Имеем ли мы моральное право бросать на него тень?
Шелест ответил:
- Признаться, Павел Денисович, я такого права за собой не чувствую.
Новицкий поинтересовался мнением и работника отдела кадров. Тот согласился с Шелестом.
Все вышли из кабинета, лишь я в одиночестве продолжал сидеть. Потом встал, постоял у окна. Куда, к кому теперь пойти? Новицкий сумел заткнуть мне рот бумагой.
Вновь хлопнула дверь. Обернувшись, я увидел Любарского. Мы поздоровались. Он с тонкой улыбкой протянул:
- Э, кто-то расстроил нашего Калло.
После ссоры или, вернее, стычки в Заднепровье я не раз уже встречался с Любарским. Отношения были прохладными, но все же иногда мы перекидывались несколькими фразами. На днях он даже поздравил меня с успехом; правда, и тогда в его тоне слышалась ирония.
- Вас огорчили эти сеньоры? - продолжал Любарский. - Они только что мне встретились. Во главе шествовал Новицкий.
Я угрюмо молчал.
- Будьте философом! - посоветовал Любарский. - Смиритесь, это единственное утешение.
Я не проявил деликатности, буркнул:
- Не нуждаюсь в утешении, - и покинул кабинет.
23
- Чувствую, - сказал с улыбкой Бережков, - что надо подхлестнуть нашу затянувшуюся повесть. Разрешите сразу перенести вас на восемь - десять месяцев вперед, изобразить один денек - опять последнее число декабря, канун Нового года, наступающего тысяча девятьсот тридцатого.
Утром в тот день Бережков нервничал, ожидая, когда приедет Шелест. Они договорились встретиться в АДВИ в десять часов утра. Но Шелест опаздывал. Бережков в замасленной рабочей кепке, в черном, тоже кое-где поблескивающем маслом комбинезоне, натянутом поверх костюма, уже несколько раз пробежал по морозу из мастерских, где после очередной поломки был разобран и тщательно просмотрен "Д-24", в главное здание института и спрашивал там о Шелесте, выскакивал на крыльцо, оглядывая улицу, и, наконец, не выдержав, позвонил Шелесту домой. Из дома ответили, что Август Иванович уже час назад поехал на работу.
- Как - на работу? Мы его здесь ждем не дождемся.
- Кажется, он хотел по дороге заехать в редакцию.
- Еще в редакцию? В какую?
Бережков знал, что Шелест был членом редакционного совета в нескольких местах: в отделе техники Большой Советской Энциклопедии, в Научно-техническом издательстве и в журнале "Мотор". Не получив от домашних Шелеста более точных указаний, Бережков стал названивать во все эти редакции. Через несколько минут он напал на след.
- Да, Август Иванович у нас был и только что ушел.
- Куда?
- Одну минутку... Простите, оказывается, он еще здесь. Зашел в нашу парикмахерскую.
- В парикмахерскую? - вскричал Бережков. - Так передайте ему... Передайте ему, что все погибнет, если он не приедет сейчас же в институт.
- Как вы сказали? Что погибнет?
- Все.
Со стуком положив трубку, он мрачно посмотрел на телефон и зашагал в мастерские, к мотору.
Через некоторое время Шелест прибыл.
- Что у вас стряслось? Я думал, что АДВИ горит...
Они, директор и главный конструктор института, разговаривали в маленькой конторке мастерских. Шелест положил на стол большой желтый портфель, снял фетровую серую шляпу, которую носил и зимой, и энергично потер уши.
Бережков потянул носом.
- Вы, кажется, изволили и надушиться, - зло сказал он.
Шелест расхохотался. Видимо, он приехал в чудесном настроении.
- Хорошо, что я догадался, - сказал он, - кто мне позвонил. А то... А то, мой дорогой, остался бы неподстриженным под Новый год.
Он провел рукой по своим блестящим, цвета серебра с чернью, волосам, сейчас очень гладко зачесанным, и чуть их взбил. Бережков метнул на него свирепый взгляд.
- Какой, к черту, Новый год?! Август Иванович, погибаем без подшипника.
- Так я и знал... Если Бережков не раздобыл подшипника, то у него рушится вселенная... Садитесь-ка. Рассказывайте. Вместе что-нибудь придумаем.
- Я уже придумал. Но нужен, Август Иванович, ваш авторитет.
Бережков сообщил, что в разобранном моторе произведена подгонка и смена разных деталей. Поставлен новый кулачковый вал взамен сломавшегося. Но выяснилось, что треснул и шарикоподшипник на этом валу. Запасного подшипника таких размеров в институте нет.
- А рядом, - Бережков ткнул в пространство черным замасленным пальцем, - вы представляете, Август Иванович, рядом, на складе Авиатреста, есть такие шарикоподшипники. Но трест нам их не дает. Импортная вещь! Нужно чертовское оформление через тридцать три инстанции.
- Что же вы предлагаете?
- Конечно, немедленно позвонить Родионову. Вы, как директор...
- Ну знаете... Звонить начальнику Военно-Воздушных Сил из-за какого-то подшипника...
- А как же? Иначе, черт побери, мотор простоит несколько суток.
- Нет, я решительно отказываюсь. Во всем, дорогой мой, надо знать такт и меру.
- Тогда я позвоню сам.
- Попытайтесь, - иронически произнес Шелест.
- Хорошо.
Бережков потянулся к телефону.
- Алексей Николаевич, что вы?! Это... просто неприлично. Поищем-ка других путей. Надо быть совершенно невоспитанным, чтобы...
Бережков перебил:
- Теперь вы еще скажете о чести корпорации. Нет, Август Иванович. Вы же знаете, что Авиатрест вечно нас мытарит. Пора с этим покончить!
Больше не внимая предостережениям, Бережков взял трубку, назвал номер.
- Будьте добры, соедините, пожалуйста, с Дмитрием Ивановичем.
- Кто его просит?
- Передайте, что звонит Бережков, главный конструктор АДВИ.
- По какому вопросу?
- О моторе... Без Дмитрия Ивановича мы...
- О моторе? Сейчас ему доложу. Пожалуйста, подождите у телефона.
Насупившись, мрачно глядя на Шелеста из-под лоснящегося козырька нахлобученной кепки, Бережков ждал.
