Федор Раззаков - Кумиры. Тайны гибели
Но выяснилось, что сбил я академика Дмитрия Ивановича Рябчикова…»
Рябчиков был большой величиной в академическом мире страны. Он относился к числу засекреченных специалистов и находился под охраной КГБ. Но в тот роковой день, как будто нарочно, чекистов рядом с ним не оказалось – они куда-то подевались. И Рябчиков, впервые оказавшийся без охраны, угодил под машину, поскольку до этого сам никогда дорогу не переходил, а по городу передвигался в служебном авто. Кроме того, Рябчиков был сильно расстроен. Будучи с приятелем в кинотеатре «Ударник» на просмотре фильма, он увидел там свою собственную жену (она была на тридцать лет моложе его), которая сидела на переднем ряду под ручку с каким-то импозантным мужчиной. С горя Рябчиков зашел в ближайшее кафе и пропустил пару рюмок коньяка. А спустя несколько минут угодил под колеса севидовского «Форда».
Севидова препроводили прямиком в Бутырку, в одиночную камеру. Поскольку сбил он знаменитого человека, академика, дело приобрело для него нешуточный оборот. Дело дошло до ЦК КПСС, откуда поступила команда: впаять на полную катушку. Тем более что и Академия наук СССР во главе с самим Келдышем написала открытое письмо, где призывала покарать «убийцу академика Рябчикова». Следом (в декабре 1965 года) по Севидову долбанула и «Комсомольская правда», где была опубликована статья М. Блатина, где тот характеризовал Севидова как ограниченного человека. Что было сущей неправдой: за начитанность и образованность Севидова в «Спартаке» называли Философом. Но «наверху» это уже никого не интересовало, поскольку машина расправы была запущена на полную катушку. Пока Севидов сидел в Бутырке, в «Спартаке» поменяли руководство: сняли главного тренера Никиту Симоняна, а чуть позже и председателя российского совета «Спартака» Николая Старостина.
Суд над Севидовым состоялся в Москве в конце февраля 1966 года. Ажиотаж был огромный: в зал набилось около пяти тысяч человек. Председателем суда был назначен молодой судья, так как назначенный до этого опытный судья от ведения процесса отказался (сказал, что дело шито белыми нитками). Суд продолжался в течение трех дней, что вызвало очередное раздражение «наверху». Председателю суда позвонила куратор из ЦК КПСС и спросила: «Что это вы так долго возитесь с Севидовым? Дать ему высшую меру, и все!» Тот ответил, как на духу: «Не можем. У него в статье потолок – десять лет». – «Так давайте, какие еще вопросы?!» Судья так и поступил. Во время чтения приговора отец Севидова так был возмущен, что бросил свой партийный билет в лицо председателю суда.
Март-апрель Севидов провел в пересыльной тюрьме на Красной Пресне, ожидая ответа на свою кассационную жалобу. Надежд на то, что ее рассмотрят положительно, не было никаких, но формальность требовалось соблюсти. В мае Севидова отправили в лагерь. Тамошние зэки встретили его тепло, поскольку футбол любили. По случаю прибытия знаменитости в библиотеке был даже накрыт праздничный стол, где было все: икра, «Лимонная» водка, сыр и другие деликатесы. Приветствуя Севидова, зэки дружно удивлялись, за что это ему 10 лет впаяли. «Тут у нас один духарик сидит. Он на самосвале врезался в автобусную остановку, передавив кучу народа: пятеро погибли, человек десять покалечились. Так ему всего пять лет влепили. Ну дела!..»
Севидова взял под свою опеку грузинский вор по кличке Зверь. С его помощью футболист попал на «хлебную» должность – стал нарядчиком. Однако эта должность его едва не погубила. Как-то к нему подошли украинские воры и попросили не ставить завтра на лесоповал одного своего товарища: мол, у парня день рождения. Но Севидов не смог этого сделать, поскольку работать было некому. И он честно сказал об этом ворам. Те не стали поднимать бучу, послав вместо именинника другого человека. Однако в процессе работы начальство вскрыло подлог. Когда об этом узнали украинские воры, они подумали, что их парня сдал Севидов. И приговорили его к смерти. И плохо бы пришлось футболисту, не вступись за него Зверь. Он вызвал на толковище именинника и устроил ему экзекуцию: заставил своих нукеров избить его чуть ли не до полусмерти. За то, что тот не вышел на работу и послал вместо себя другого человека. После этого украинские воры отступили, но приговор Севидову не отменили – ждали только удобного случая. И он вскоре представился.
Однажды по лагерю с быстротой молнии разнеслась весть о том, что Зверя освобождают. Севидов понял, что при таком раскладе жить ему осталось немного. Единственный шанс – тоже сменить прописку. Но как это сделать? Помог отец, которому он честно рассказал о своих проблемах. Тот немедленно поднял все свои связи и добился того, чтобы сына перевели на «химию». А в ноябре 1969 года Севидова освободили по амнистии. Он вернулся в Москву, но жил там недолго и вскоре уехал в Алма-Ату, в команду «Кайрат», которую тренировал его отец. Там он играл два года, после чего перешел в донецкий «Шахтер». Закончил свою игровую карьеру Севидов в рязанском «Спартаке» в 1974 году.
В погоне за насильником Владимир Высоцкий
В конце 60-х, когда имя Владимира Высоцкого стало широко известно по всей стране, в народе усиленно ходили слухи, что он сидел в тюрьме, причем за изнасилование. Как мы теперь знаем, ничего подобного с ним не было, однако слух этот родился неспроста. История его возникновения следующая.
В конце мая 1966 года Высоцкий отправился в Ригу, чтобы подписать договор с местной киностудией по поводу его участия в фильме « Последний жулик» . Договор он подписал, после чего вернулся в Москву. Однако уже спустя несколько дней Рига вновь напомнила ему о себе. Причем отнюдь не с киношной стороны, а с криминальной. Что же случилось? В Риге объявился сексуальный маньяк, который нападал на девочек от пяти до 15 лет. По словам жертв, это был молодой человек невысокого роста, который любил декламировать стихи. Одно из стихотворений принадлежало… Владимиру Высоцкому. Оперативники поначалу не придали значения этому обстоятельству, но когда сразу несколько жертв опознали в фотографии Высоцкого своего мучителя, они решили проверить эту версию. И узнали, что Высоцкий аккурат в те самые дни, когда происходили преступления, находился в их краях, в Риге. Тут уж даже у самых отъявленных скептиков сомнения улетучились. Поскольку Высоцкий к тому времени вернулся обратно в Москву, рижские сыщики дали запрос в столицу. Видимо, кто-то из московских милиционеров оказался большим поклонником творчества Высоцкого и предупредил его о грозящих ему неприятностях и посоветовал на время спрятаться. Высоцкий так и поступил: нашел приют дома у своего приятеля Юрия Гладкова. Последний вспоминает:
