Виктор Конецкий - Виктор Конецкий: Ненаписанная автобиография
— Да-да! — пробормотал ее папаша, поднимая фотоаппарат. — Сейчас увидишь его активность…
Ниточкин бросился к трапу и начал торопливо подниматься. На ходу он кричал:
— Эдуард Львович! Здравствуйте! Опять свела судьба! А у меня штурманский диплом в кармане! Последний рейс в матросском звании!..
— Очень приятно, — невозмутимо сказал старший помощник капитана, наступил на кота, покачнулся и под мощный рев боцмана: «Уходи с под груза! Полундра!» — полетел с трапа самым нелепым образом, ибо угодил в кладбищенскую загородку. А грузовая площадка с горой огородной земли плыла в этот момент над встретившимися объектами, и земляная пыль сыпалась сквозь ее щели.
Крановщик, увидев нелепое падение старшего помощника капитана, рванул рычаги, и добрая тонна чернозема рухнула в кладбищенскую загородку, похоронив невозмутимого моряка.
На пеленгаторном мостике львиный мужчина лихорадочно щелкал фотоаппаратом.
Татьяна Васильевна опустила бинокль и задумалась.
— Раздвоение внимания? Потеря способности правильно оценить обстановку? — спросила она саму себя.
Ниточкин дергал дверцу кладбищенской загородки и орал:
— У кого ключ от этого кладбища?
Огромный амбарный замок не поддавался его усилиям.
Из кучи чернозема показался Эдуард Львович.
— Не орите! — сказал он Ниточкину. — Что нам с вами, Петр Иванович, привыкать, что ли?
— Эдуард Львович, я не нарочно, я… Господи! Мистика! — причитал Ниточкин совершенно по-мальчишески.
— Возьмите себя в руки, Петр Иванович. Никакой мистики здесь нет. Есть дурацкие стечения обстоятельств. Теперь о деле. Будете еще разок артельным: у вас есть опыт. Сейчас бегом на склад и получите семена лука, редиски и укропа… А отсюда я сам вылезу…
— Противостолбнячный укол для первого близкого знакомства — это неплохо, — сказала Татьяна Васильевна. — И под этим соусом измерю ему кровяное. Пожалуй, папа… простите, профессор Ивов, путь к звездам через тернии начинает меня интересовать…
Капитан теплохода «Профессор Угрюмов» кормил здоровенного попугая. Попугай сидел на цепочке и жрал кукурузный початок.
Вошел профессор Ивов:
— Товарищ Кукуй? Фаддей Фаддеич?
— Возможно, — сказал капитан. Он не привык к таким неожиданным вторжениям в свою каюту. — Вы из санэпидемэкспедиции? Из газеты? Из роддома?
— Шутим? — спросил профессор.
— Плачем, — сказал Кукуй.
— Вот приказ начальника пароходства, вот виза министра, — сказал профессор. — На вашем судне будет производиться психосоциологический эксперимент. Вернее, исследование.
— Потому и плачу, — сказал капитан. — Виски или джин с тоником?
Профессор выгрузил из портфеля десятка два больших конвертов. Сургучные печати украшали конверты.
— Попрошу хранить в сейфе. От джина не откажусь. Соберите экипаж. Я профессор Ивов Василий Никифорович. Я проведу короткую информацию. Судовой врач Татьяна Васильевна Ивова, моя дочь, будет руководить исследованиями. Кто из ваших помощников может принять на себя организацию дела? Но вы сами понимаете — это должна быть сильная личность!
— Ясное дело, не попугай, а старший помощник, — сказал капитан Кукуй и снял телефонную трубку: «Чифа ко мне!»
Чиф в медпункте застегнул брюки после укола. Татьяна Васильевна прилаживала ему на руку аппарат для измерения кровяного давления.
Судовая трансляция прорычала: «Старшему помощнику немедленно к капитану! Экипажу приготовиться к лекции по психике социологии».
— Зачем вы мерите мне давление? — спросил чиф.
— После противостолбнячного укола это обязательно, — не моргнув глазом, солгала Татьяна Васильевна.
— Живодер ты, а не женщина! Мое животное истекает кровью! — Видимо, уже в десятый раз заглянула в дверь медпункта буфетчица Мария Ефимовна. Судовой кот Жмурик барахтался в ее руках.
— Ефимовна, прекратите хулиганить! — приказал старпом. — Идите к капитану и доложите, что мне измеряют кровяное давление.
— Есть! — четко сказала Мария Ефимовна, просунула в медпункт Жмурика, захлопнула дверь за ним и исчезла.
В медицинской тишине был слышен шум выходящего из резиновой груши воздуха.
— Нормальное!!! — с неподдельным удивлением пробормотала Татьяна Васильевна.
На дымовой трубе, на святой нашей эмблеме — серпе и молоте, — висел мальчишка и грыз яблоко.
— Товарищ капитан, сейчас он свалится! — сказал профессор.
— Никуда он не свалится. Доест яблоко и слезет, — сказал капитан Кукуй. — Кажется, это четвертого механика выродок…
Вошла Мария Ефимовна, спросила:
— Закусывать будете? Брюссельские огурчики остались…
— Где чиф? — сурово спросил Кукуй.
— Они с вашей новой докторшей кровяное давление измеряют…
Вошел старпом.
Физиономия его была заклеена пластырем и значительно опухла.
— Как давление? — спросил капитан.
Эдуард Львович подошел к барометру и постучал пальцем по стеклу.
— Я про твое, — сказал капитан.
— В норме.
— Сейчас наука тебе его повысит, — сказал капитан. — Вот приказик. Распишись.
— Вот тут, будьте любезны! — указал профессор. — Вы назначены ответственным за анкетирование экипажа. Вот миннесотский опросник. Здесь пятьсот шестьдесят шесть вопросов, касающихся самых разных сторон личности…
Железный моряк не сразу понял сказанное, он машинально открыл опросник и машинально прочитал: «Иногда я не могу удержаться от того, чтобы чего-нибудь не стянуть…»
— Поставите «плюс», если испытаете такое желание, или «минус», если не испытаете, — улыбнулся профессор. — Инструкции прилагаются… Вот тесты Солла — Розенцвейга. Здесь двадцать четыре картинки, и на каждой неприятная ситуация…
— Разрешите взглянуть? — заинтересовался капитан.
На первой картинке были изображены женские ноги, торчащие из-под автомобиля, и надпись: «Представьте себе, что ваша жена чинила автомобиль и теперь не может вылезти обратно».
— Не вижу здесь ничего неприятного, — сказал Фаддей Фадцеич.
— Ну и последнее — опросник по Айзенку и анкета формы тридцать, — сказал профессор Ивов и вручил их чифу. — Татьяна Васильевна поможет разобраться.
— Увольте, — замогильным голосом произнес старпом, — Я рапорт подам. Я не…
— Пиши рапорт, голубчик, пиши. Хоть господину нашему Иисусу Христу, — сказал Фаддей Фаддеич. — Небось наука скоро и с ним связь наладит… Чего я сказал?
— Вы приказали собрать экипаж на лекцию по психике социологии, но я еще воду не принял: воздушная пробка в форпики… землю для огорода еще недовыгрузили. Нельзя ли отложить лекцию на потом?
