Василий Потто - Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях
Таким образом благоприятный момент слить все Закавказье под одной общей русской властью был упущен.
Покорением лезгин закончились в Закавказском крае военные дела 1806 года. Наступила суровая зима, и граф Гудович спешил заключить перемирие с Персией, так как Турция уже объявила России войну и сосредоточивала на границах значительные силы. Положение русского главнокомандующего в крае было в это время весьма затруднительно; он имел в своем распоряжении только одну двадцатую дивизию, разбросанную по всему Закавказью, а между тем государь настоятельно требовал наступательных действий, чтобы отвлечь часть турецких сил от главного театра войны на Дунае. Гудович хорошо понимал, что он не может получить никаких подкреплений ни с линии, ни из России до тех пор, пока Наполеон не будет отражен от Вислы, а потому вынужден был начать военные действия с теми ничтожными средствами, которые были в его распоряжении. Оставив небольшой отряд генерала Небольсина на персидской границе и полагаясь вполне на преданность вновь поставленных ханов, он двинул остальные войска в турецкие пределы по трем различным направлениям: главные силы, под личным начальством графа, шли на Ахалцихе, правое крыло – на Поти, а левое – на Карс.
В то же самое время небольшая эскадра из Черноморского флота, под начальством контр-адмирала Пустошкина, отправлена была из Крыма к кавказским берегам для покорения Анапы. На этом пункте, чрезвычайно важном для обеспечения Кавказской линии, и раздались первые выстрелы в турецкую войну 1807 года. К общему удивлению, Анапа на этот раз почти не защищалась и была взята без усилий и кровопролития.
Далеко не с таким успехом шли дела на суше, в пределах азиатской Турции. Крепость Ахалкалаки, к которой подошел главный отряд, предводимый Гудовичем, первая же оказала сопротивление. Это была небольшая, но сильная по тогдашнему времени крепость, обнесенная высокими стенами грузинской постройки, которые фланкировались по углам бастионами и башнями, вооруженными сильной артиллерией.
На двукратное требование сдачи паша отвечал решительным отказом. «В последний раз советую вам и требую, – писал ему раздраженный Гудович, – чтобы вы сдали мне крепость не медля, иначе вас ожидает неминуемая гибель. Представлю в пример то, что многие турецкие крепости с их многочисленными гарнизонами и артиллерией не могли устоять против высокославных российских войск, коими я тогда начальствовал и теперь командую. Я взял их штурмом, где от одного упорства кровь ваших собратьев пролита реками. Анапа, Суджук-Кале и Хаджи-Бей примерные тому свидетели. Показав вам то, что воевать я умею, – продолжал Гудович, – я еще раз обращаюсь к вашему человеколюбию и уверяю вас моим словом, что в случае вашей покорности вы будете отпущены, а гарнизон получит пощаду».
Паша оставил письмо без ответа, и Гудович приказал приступить к бомбардированию крепости. Два дня безуспешно гремела канонада, и Гудович решил наконец взять крепость штурмом.
Войска были разделены на три отряда – под командой генерал-майоров Титова, Портнягина и графа Гудовича, сына главнокомандующего. На самой заре 9 мая все три колонны по условному сигналу двинулись на приступ, но встречены были таким жестоким ружейным и картечным огнем, что две колонны повернули назад и только третья, имея во главе Портнягина, поднялась на стену. Чтобы поддержать ее, Гудович ввел в дело все свои резервы, но, несмотря на все усилия, русские не могли утвердиться в городе. Тогда, получив сведение, что потеря в войсках простирается уже до девятисот человек, Гудович приказал начать отступление, и три орудия остались в руках неприятеля. К счастью, турецкая кавалерия, сделавшая затем вылазку, была отбита тремя эскадронами нарвских драгун и казачьим полком под начальством флигель-адъютанта полковника Отто.
Неудача штурма так сильно подействовала на графа Гудовича, что он уже не пытался продолжать блокаду и возвратился в Грузию. Осада Поти также была снята, а от Карса войска отошли еще раньше по распоряжению самого Гудовича, ограничившего все действия левого фланга только обороной собственной границы. Таким образом, кампания на всех пунктах окончилась неудачей.
Тогда турки сами перешли в наступление и двинулись из Карса на Гумры. Но тут их встретил генерал Несветаев, несколько поколебавший шансы войны. Имея под своей командой четыре неполных батальона и два казачьих полка, Несветаев выдержал натиск двадцатитысячной турецкой армии, три раза возобновлявшей нападения под личным начальством арзерумского сераскира Юсуф-паши, и три раза отбил неприятеля с огромным для него уроном. Тем не менее положение отряда, ослабленного потерями и не имевшего при себе достаточного количества патронов и снарядов, становилось все более и более затруднительным. Турки готовились уже к четвертому приступу, с тем чтобы раздавить малочисленную горсть геройских защитников Гумров, как вдруг на помощь к Несветаеву явился Портнягин со своими драгунами, а вслед за ним подошел и сам главнокомандующий со своими войсками, бывшими в Ахалкалакской экспедиции. И здесь, на берегу Арпачая, 18 июня произошло генеральное сражение. Дело долго не решалось, происходя преимущественно на флангах. Но когда Несветаев со своей колонной неожиданно выдвинулся перед фронтом неприятеля и повел стремительную атаку на лагерь, турки в панике бросились бежать и ушли в Арзерум. Несветаев горячо преследовал их, и ему принадлежат почти все трофеи этой победы: двадцать три орудия, знамена и лагерь с множеством запасов.
Потери в русских войсках не превышали в сражении ста человек убитыми и ранеными, но в числе последних находился начальник двадцатой пехотной дивизии генерал-лейтенант барон Розен, впоследствии известный своими удачными действиями в Имеретии при Тормасове.
Поражением анатолийской армии, составленной из наиболее воинственных племен Азии, курдов и аджарцев, решилась участь кампании 1807 года в азиатской Турции. Государь возвел графа Гудовича в сан генерал-фельдмаршала. Одержанная русскими победа не осталась без влияния и на персидского шаха, спешившего поздравить Гудовича и приславшего ему в подарок верхового коня с богатым убором. Однако же переговоры о мире, начатые с Персией, шли так медленно и неуспешно, что Гудович решился нанести новый удар персиянам и овладеть Эриванью.
В начале сентября 1808 года фельдмаршал вступил через Бомбакское ущелье в пределы Эриванского ханства. Неприятельская кавалерия в числе пятисот человек, следившая за движением русского войска, зажгла армянские деревни и удалилась. И неприятель нигде не показывался до 29-го числа, когда значительные силы его были наконец открыты у деревни Аштарак. Гудович тотчас выдвинул против них кавалерийскую колонну из двух драгунских полков (Нарвского и Борисоглебского, вызванных собственно для этой экспедиции с Кавказской линии); но так как окрестные поля были усеяны острыми камнями, по которым могла свободно двигаться одна лишь привычная персидская конница[48], то одновременно с драгунами вызваны были вперед линейные казаки и стрелки авангарда. Этот летучий отряд смело атаковал неприятеля, опрокинул его и гнал до самых стен Эривани.
