Кристофер Хибберт - Бенито Муссолини
Через полчаса прибыл германский консул и поинтересовался причиной его приглашения. Его тут же обступили итальянцы, и начался довольно резкий разговор. В комнате появился Карло Тьенго, бывший префект Турина. Его прислал сюда руководитель отрядов фашистской милиции генерал Диаманти с поручением узнать, что произошло. За четверть часа до истечения времени, данного на размышления, в помещение буквально влетел Алессандро Пертини, секретарь социалистической партии. Он прибыл прямо с митинга на одном из заводов, на котором рабочие объявили о начале вооруженного восстания.
«Где Муссолини? — закричал он, — к чему все эти разговоры? Он в наших руках, и нам хватит двух дней, чтобы собрать народный трибунал. Нечего тянуть с судом. Надоела вся эта болтовня». Пока Марацца пытался отговорить Пертини от этой идеи, Тьенго потихоньку выбрался из комнаты и отправился разыскивать Муссолини, чтобы предупредить его об опасности. Во дворе префектуры он увидел много машин, вооруженные люди бегали вверх и вниз по лестницам. В самом здании было очень шумно.
«Где Муссолини?» — крикнул Тьенго, произнося те же слова, что и Пертини несколькими минутами ранее. Кто-то сказал, что видел, как дуче вошел в свой кабинет, попросил всех сопровождавших его выйти, запер дверь и не велел никого впускать. Все подумали об одном и том же: дуче решил покончить собой. Все основания были налицо, так как состояние Муссолини было ужасным, а револьвер был под рукой.
Доктор Захариа обратил внимание на смертельную бледность Муссолини и хмурое выражение лица.
Через некоторое время позвонил комендант Милана генерал Венинг и предложил выделить Муссолини вооруженную охрану. В ответ Муссолини обрушился на генерала с бранью, называя немцев трусами и предателями: он скорее умрет, чем воспользуется их защитой.
Сразу после возвращения с переговоров Муссолини подошел к карте, лежавшей на столе в его кабинете, и, ткнув в нее дрожащим пальцем, провозгласил: «Мы немедленно уезжаем из Милана. Направление — Комо». Этот путь до Вальтеллины не был самым близким, но уже были получены сообщения, что американцы выдвинулись в сторону Бергамо, а партизаны перерезали дорогу на Лекко. Никто не понимал, зачем дуче направляется в Комо. Некоторые предположили, что затем он двинется в сторону Кьяссо, чтобы переправиться в Швейцарию. И действительно, теперь, после предательства немцев, бегство за границу уже не выглядело постыдным. Но сын Муссолини Витторио, бывший в те дни рядом с ним, отрицает, что его отец собирался исчезнуть.
Накануне он сказал отцу, что на аэродроме Геди стоит самолет, на котором еще не поздно бежать. Это предложение привело Муссолини в бешенство. Он вскочил и набросился на сына так свирепо, что у последнего, как он затем признался, кровь застыла в жилах. «Кто дал тебе право, — кричал Муссолини, — давать мне советы. Я хочу встретить свой конец здесь, в Италии». Несмотря на такую бурную реакцию, Витторио нашел в себе мужество повторить свое предложение, но оно было с гневом отвергнуто еще раз.
Муссолини выскочил из кабинета, в коридоре он столкнулся с Тьенго, который предостерег его от возвращения во дворец кардинала, так как его враги несомненно убьют его. Один из преданных Муссолини людей, Карло Борсани, который потерял зрение во время военных действий в Албании, со слезами на глазах умолял дуче не покидать Милан. БуффариниГвиди и Ренато Риччи убеждали Муссолини последовать совету Витторио и бежать в Испанию, в то же время повсюду были слышны возгласы: «Дуче, не оставляй нас, не покидай нас». К нему подошел секретарь с папкой бумаг для подписи, но он отмахнулся, даже не взглянул на них. Кто-то подсказал ему пробиваться в Гардоне, где оставались бойцы его личной охраны. Одетый в черную рубашку и черные брюки Бомбаччи сказал, что нынешняя ситуация напоминает ему Петроград в 1917 году, когда он вместе с Лениным был свидетелем наступления войск Юденича. Тогда от взрывов снарядов звенели окна, но сейчас ситуация, пожалуй, похуже.
«Они желают повторения 25 июля, — кричал Муссолини, охваченный паническим чувством, не обращая внимания на окружавших его людей, поддаваясь общей панике, — но на этот раз им не видать успеха, не видать успеха!» Он был одет в форму фашистской милиции, на плече висел автомат. Кроме того, он нес два кожаных портфеля с секретными документами, которые он передал Каррадоре (одному из наиболее преданных ему людей) вместе с деньгами. Затем он подошел к Сильвестри и Борсани, молча обнял их. Затем, отступив назад, он объявил с театральным жестом: «На Вальтеллину!» — и спустился по ступенькам к машине.
Отряд чернорубашечников проложил ему дорогу через толпу, и колонна отправилась по Корсо Монфорте и Корсо Литторио в сторону к шоссе на Комо. Его секретарь, Луиджи Гатти, молодой человек, одетый в черную кожаную куртку, расположился на капоте с автоматом между ног, указывая путь машине, Муссолини сидел рядом с Бомбаччи на заднем сиденье открытой «альфа-ромео». Всего в колонне насчитывалось около тридцати грузовиков и легковых машин. В другой «Альфа-Ромео» с испанскими номерами ехала Кларетта Петаччи с братом Марчелло, его женой и двумя детьми. В конце колонны ехали два грузовика с эсэсовцами под командой Бирцера: несмотря на театральные протесты Муссолини, генерал Венинг распорядился, чтобы немецкие охранники сопровождали колонну. Замыкал колонну автомобиль, за рулем которого сидел Витторио Муссолини.
Несколько членов республиканского правительства решили остаться в Милане, но большинство министров покинули Милан вслед за дуче.
«Куда мы направляемся?» — спросил Меццасому один из них.
«Это одному Богу известно, — мрачно процедил Меццасома, — возможно, мы едем навстречу смерти».
Глава четырнадцатая
БЕГСТВО ИЗ МИЛАНА
25-27 апреля 1945 г.
Я решил укрыться в горах, — наконец объявил Муссолини, — не может быть, что не найдется пятисот человек, готовых следовать за мной.
1
Муссолини прибыл в Комо около десяти часов вечера. Подъехав к зданию префектуры, он взбежал по ступенькам. Сюда же Паволини обещал привести три тысячи верных ему людей, чтобы затем отправиться в горы. Однако вести, которые его ожидали здесь, не внушали оптимизма. Телефон еще работал, в коридоре поминутно раздавались звонки, и каждый раз кто-либо испуганным голосом сообщал о все новых потерях. Окрестности Милана уже были в руках восставших рабочих, американцы продолжали наступление, а немцы под их натиском стремительно отступали. Верные правительству войска были остановлены партизанами на подходе к Милану, дороги на Меленьяно и Тревильо оказались блокированными. Меццасома пытался дозвониться до редакции «Коррьере делла сера», но ему сообщили, что здание редакции захвачено партизанами. От Паволини не было никаких известий.
