Максим Макарычев - Александр Мальцев
В начале 1982 года на Мальцева обрушилась новая напасть. До чемпионата мира в Финляндии оставалось чуть больше месяца, когда на одной из тренировок «Динамо» в самом начале марта Александр Мальцев вновь, как и семь лет назад, столкнулся со своим же динамовским защитником и получил тяжелую травму. «Я упал. И первая мысль, которая мелькнула в голове, это – колено. С трудом доплелся я до раздевалки. Когда разделся, меня прошибло холодным потом. Колено моментально распухло, и я понял, что на этот раз без операции не обойтись, – вспоминает Александр Мальцев. – Подумал я и решил операцию отложить. Понадеялся, что само заживет». Но надежда на то, что боль пройдет, а колено «заживет, как на собаке», не оправдалась. «Подождал с месяц, и тогда думаю – была не была», – признается Мальцев.
В один из первых апрельских дней он приехал на динамовский каток к восьми утра, незаметно прошел в раздевалку, чтобы его никто не видел. Начал зашнуровывать коньки, пытаясь проверить, как реагирует колено на резкие движения. Вроде ничего, «не бодается». «И вот я аккуратно ступил на лед, начал движение на коньках, осторожно, словно в первый раз. И тут же почувствовал в колене пронзившую меня боль, – вспоминает Александр Мальцев. – Я добрался до скамейки, сел на нее и чуть не заплакал. Вот и второй чемпионат мира, как и в 1979 году из-за аппендицита, пройдет мимо меня. С таким абсолютно невеселым настроением я поехал домой».
Дома он все рассказал Сусанне. Потом, спустя два дня, за обедом, вдруг пронзила мысль завершить карьеру, тем более что настроение последние месяцы было никудышным. Сусанна помолчала и ответила согласием. Мальцев решил поехать на динамовскую базу и рассказать о принятом на семейном совете решении главному тренеру «Динамо» Владимиру Борисовичу Киселеву, тому самому Киселеву, который на первой тренировке Мальцева в «Динамо» в 1967 году, шутя, спросил у Чернышева, где тому удалось найти «такого зверька». Тренер Киселев внимательно выслушал хоккеиста и сказал, что ему нужно отдохнуть и успокоиться. «Он сказал, что я нужен команде и зрителям. И это было решающим фактором для меня», – вспоминает Александр Мальцев.
«В общем, убедил меня Владимир Борисович в том, что я крайне необходим команде и расставаться мне с хоккеем еще очень рано, – вспоминает Александр Мальцев. – А сколько я тогда писем от болельщиков получил, даже передать сложно, пачки, сотни писем. В них были и слезы, и тепло надежды. Доходило до серьезных требований, мол, товарищ Мальцев, вы не имеете права покидать лед и оставлять “Динамо” и сборную СССР в столь ответственный момент…»
Тринадцатого апреля 1982 года профессор Башкиров сделал Александру Мальцеву сложную операцию на колене. Несколько дней игрок не поднимался с кровати, потом передвигался по палате лишь с помощью костылей. Тогда перед финским чемпионатом мира сборная СССР во главе с Виктором Тихоновым в полном составе пришла на традиционную встречу с журналистами «Комсомолки». В ответ на волнующий корреспондентов и всех болельщиков вопрос о состоянии здоровья любимого игрока один из партнеров Мальцева по команде произнес с неподдельными грустью и горечью: «Травма у Александра Мальцева такая, что в хоккей после операции он вряд ли вернется». Несмотря на праздничную в целом атмосферу проводов советских хоккеистов в поход за очередным чемпионским званием, пишущая братия в зале заметно приуныла.
Все две недели, пока шел чемпионат, на котором сборная СССР снова одержала победу, Мальцев провел на больничной койке. «Когда я лежал в больнице и смотрел за играми ребят, то понял, насколько трудно болеть за любимую команду», – признавался тогда Мальцев в одном из интервью. Особенно ему понравились две встречи советских хоккеистов с канадцами, выигранные 4:3 и 6:4. Советская команда уверенно подтвердила звание сильнейшей в мире, одержав победу в девяти встречах из десяти при одной ничьей.
После окончания чемпионата мира, в начале мая, Александра Мальцева отпустили на несколько дней домой на «побывку». Потом хоккеист снова вернулся в больницу, чтобы пройти долгий курс восстанавливающих процедур. Врачи говорили, что на лед Мальцев выйдет в лучшем случае к началу хоккейного сезона.
Но Александр Мальцев назло всем напастям вернулся раньше! Правда, чего это стоило, особенно когда тебе шел четвертый десяток лет, знали только сам хоккеист и динамовский каток в Петровском парке в здании ДЮСШ. Александр Николаевич вспоминает, что готовился к возвращению на лед по своей собственной программе. «Никто меня не контролировал. Да и зачем. Я четко понимал и представлял, что все, что я делаю, нужно мне и только мне. А ребята из команды “Динамо” меня всячески опекали и поддерживали, огромное спасибо им за это. Они так верили в меня, что я не мог их подвести».
Занимался вечером, как тогда в детстве, в Кирово-Чепецке, когда оставался на полутемном катке в гордом одиночестве в самую лютую стужу. Ускорения, рывки, круги вдоль бортов. А потом броски и щелчки, десятками, сотнями с излюбленных позиций. Что-то не нравилось, сердце подсказывало, нет, так не пойдет. И опять начинались рывки, ускорения, броски и щелчки. А потом все сначала: с утра тренировки с командой, потом отдельно. Так недели. На динамовском катке в гордом одиночестве, в который раз побеждая невзгоды своим неистовым, мальцевским трудолюбием. Это было самое настоящее мужество, о котором он говорил в одном из интервью в конце карьеры, когда его попросили ответить, что такое для хоккеиста быть мужественным человеком. «Мужество – это когда так трудно сдержать себя, когда обидно спокойно переносить грубость не в меру ретивого “спортсмена”, когда велико искушение дать ему сдачи. Подлинное мужество требует выдержки и терпения. Мужество в хоккее – это колоссальное трудолюбие, это регулярные тренировки, работа с выдумкой и огоньком даже тогда, когда тебе так хочется отдохнуть, сделать себе какое-то послабление, а ты не имеешь права выбиваться из тренировочного ритма», – говорил Александр Мальцев.
Жизнь Мальцева в те месяцы, несмотря на травму, была насыщенной и скучать ему не приходилось. К тому же предстоящим летом его ждала защита диплома в Московском областном педагогическом институте имени Крупской, и уже 3 июня ему предстоял первый государственный экзамен.
Однажды в кабинете Виталия Семеновича Давыдова вместе с Мальцевым мы листали красочный фотоальбом о хоккее. Виталий Семенович, надо сказать, большой шутник и юморист и в свои семьдесят с небольшим даст фору в жизнелюбии и оптимизме многим молодым. «Погоди-ка, это ты, Сашка, что ли, такой важный, экзамен сдаешь?» – со своей фирменной хитринкой спрашивает трехкратный олимпийский чемпион, указывая на снимок, где Мальцев сидит в просторной аудитории перед маститыми преподавателями. «И что, учил, сдавал экзамены без поблажек и снисхождения?» – продолжает острить Виталий Семенович. «Учил и сдавал, как положено», – Мальцев серьезен и не думает подыгрывать Давыдову, который продолжает шутить: «А это что за серьезный мужчина во главе стола, больно суровый вид у него на снимке?» Тут Мальцев наконец-то улыбается. «Это – председатель госкомиссии, был моим самым большим поклонником из числа преподавателей. Но он мне как раз больше всех вопросов тогда на экзамене задал», – в кабинете Давыдова раздается дружеский смех.