Ольга Скороходова - Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир
Не менее ревностно и точно я выполняла ночью или рано утром (вставала в 5 часов утра) заданные мне на дом уроки или рукодельные работы. Обычно после бессонной ночи я бывала усталая, но всегда испытывала удовлетворение от сознания, что дело выполнено своевременно.
Постепенно я начинала понимать, что подчинение дисциплине — это тоже мой долг. И если я буду его выполнять, тоже буду испытывать моральное удовлетворение от того, что педагоги и воспитатели довольны мной, рады моему сознательному отношению к тому, что меня окружало, а те конфликты, которые возникали между мной и окружающими в моменты моего непослушания, не будут повторяться.
Таким образом формировалось понимание той организованной жизни, к которой меня приучали и которая ни в коей мере не мешала мне быть пунктуальной в выполнении взятых на себя обязательств.
Конечно, порой бывало скучно выполнять заданные на дом упражнения по грамматике или решать арифметические задачи. Значительно интереснее было выполнять собственные желания или читать хорошую книгу. Но я уже достаточно понимала, что педагогов и воспитателей радуют мои успехи, мол добросовестные выполнения заданных на дом уроков. Значит, это тоже был мой долг — хорошо учиться, выполнять указания старших. Короче говоря, я понимала уже, что мой долг состоит еще и в том, что я должна быть всегда организованной и точной не только в дружбе, но и во всем другом, что меня окружало и с чем я сталкивалась в детский и отроческий периоды своей жизни.
Разумеется, понимание всего этого было еще смутным, не всегда ясно осознанным. Высказать, правильно сформулировать его я еще не могла, но то, что я уже начинала многое понимать, осмысливать, неизъяснимо радовало меня. Это похоже было на то, что бывает в дни пасмурной погоды, когда внезапно появляется солнце и его яркие, теплые лучи начинают согревать у человека и тело, и как будто даже чувства…
Мне трудно теперь все припомнить и все описать из того периода, когда наступил решающий момент моего несомненного вступления на путь сознательной человеческой жизни. Да, это был великий, незабываемый момент моего духовного становления! О том, как я понимала окружающую меня действительность и социально-общественную жизнь людей в период моей юности и более зрелого возраста, я буду писать в дальнейшем.
Статьи и очерки разных лет
О труде
Труд создал самого человека.
ЭнгельсТеперь всякий научно мыслящий человек знает, что сознание человека формировалось под благодатным воздействием труда. Мне припоминается разговор двух слепых товарищей. Они говорили о том, что каждый из них избрал бы себе другую специальность, если бы был зрячим.
Один товарищ сказал: «А впрочем, я не знаю, кем бы я был тогда. Может быть, дворником». Другой возразил с возмущением: «Ну что ты! Такое унижение!»
— Ты ошибаешься: никакой общественно полезный труд не унижает человека, — ответил другой, тот, которого не пугала профессия дворника.
Я всегда вспоминаю этот разговор, когда узнаю о людях, которые кичатся своим призванием к «благородной» профессии. В самом деле, что подразумевают под «благородной» деятельностью люди? Они и сами не знают.
Признаюсь, я люблю всякий доступный мне труд — умственный и физический. Категорически избегаю пользоваться помощью зрячих в тех случаях, когда я могу быть самостоятельной в той или иной работе.
Я давно живу одна. Ежедневно самостоятельно обслуживаю себя. Нуждаюсь в посторонней технической помощи только в тех случаях, когда мне нужно заниматься умственным трудом. В таких случаях заботы бытового характера мешают мне. В бытовой обстановке, особенно при приготовлении пищи (чистка картофеля, газ, керосин и т.д.), осязание и обоняние страдают весьма сильно. А ведь это Мои «глаза» и «уши».
Мое детство протекало так, что я рано приучалась работать и в работе стала весьма настойчива. Я «осматривала» все, что люди делали: руками следила за движением их рук — как, например, они чистили картофель, как мыли посуду, стирали белье, убирали комнату и т.д. Все это происходило под «непосредственным наблюдением» моих рук. Потом я давала свои руки, чтобы мне показывали, как нужно держать нож или брать мыло и пр. Когда мне казалось, что я поняла секрет того, что делали большие, я и сама хваталась за метлу и начинала «пленять своим искусством свет…». Конечно, мне было трудно.
Такими трудовыми навыками я овладевала год за годом в области доступного мне труда. Очень рано я начала заниматься рукоделием, и без особого труда мои пальцы схватывали то, что показывали мне учительницы. Я вязала на чулочной машине, вязала крючком и спицами, плела корзинки, делала щетки и шила. Но по мере того как овладевала чтением, мои интересы сосредоточивались на чтении. Я стала уединяться в укромный уголок с книгой и читала, читала, забыв обо всем.
Однажды так сложились обстоятельства, что мне пришлось заниматься исключительно физическим трудом. Я вынуждена была работать в комбинате слепых. Сначала мне охотно дали надомную работу — производство обувных шнурков. Когда я оформлялась в канцелярии, меня спросили: «Ваша специальность?» — «Литература!» — коротко ответила я.
Кто-то полюбопытствовал: «Почему же вы берете такую грязную работу, как обувные шнурки?» — «Жизнь заставляет брать всякую работу», — ответила я.
Я усиленно работала над шнурками, чтобы поддержать свое материальное положение хотя бы таким заработком. Но скоро сырье кончилось, надомной работы больше не было. Я обратилась к дирекции с просьбой принять меня на работу в коробочный цех. Но тут я столкнулась с недоверием к моей трудоспособности. Мне сказали, что не могут меня принять в цех потому, что я не слышу. Те товарищи, которые хорошо меня знали, горячо доказывали, что я смогу работать не хуже других слепых. В конце концов дирекция, хотя и неохотно, согласилась взять меня на проверку.
Меня привели в цех и сказали инструктору: «Вот вам новая ученица. Вероятно, вам будет очень трудно объяснить ей, как нужно делать коробочки». Инструктором была очень милая женщина. Ей не пришлось объяснять мне. Она просто ознакомила меня с приспособлением и клейкой коробочек молча: я долго и внимательно следила за ее руками и легко поняла это несложное дело. В тот же день я стала работницей. Через некоторое время директор сообщил, что он доволен моей работой и переводит меня в число лучших слепых и полузрячих работниц. Работа у нас была сдельная. Я работала много и охотно, тем более что я на работу поступила по своему желанию. Однако я испытывала сильную тоску по книгам. Все брайлевские книги библиотеки слепых были давным-давно перечитаны мною, а зрячей чтицы я не имела. Во время работы я не могла общаться с людьми: руки мои были заняты целые часы подряд. Домой я возвращалась усталой, занималась своим маленьким хозяйством. На работу в комбинат и обратно домой меня провози одна полузрячая девушка. Дома же мне никто не помогал.
