Жан Жюль-Верн - Жюль Верн
Кау-джер явно симпатизирует коммунистической теории. Но на деле свое общество он строит, пожалуй, на началах социалистического коллективизма. Так, золотоносные жилы он считает собственностью государства, производство электроэнергии — общественным достоянием. Корабль, курсирующий между двумя частями архипелага, также принадлежит государству. И если он разрешает частную собственность, которую считает неизбежным злом, то вовсе не потому, что следует какой-то теории, а потому, что видит в ней мощную движущую силу. В конечном счете его правительство придерживается либеральной доктрины с зачатками социализма. Кау-джер, можно сказать, использует даже новую экономическую политику (нэп), изобретенную Лениным.
В своей замечательной книге «Политическое прочтение Жюля Верна» Жан Шено подчеркивает, что Немо — это «образ непримиримого борца, в котором воплотилась мечта революционера поколения сорок восьмого года о свободе народов, его антиколониальные настроения и неприятие какой бы то ни было власти».
Я склонен думать, что таковы были и сокровенные мысли самого автора, этого «скрытого революционера», по определению Пьера Луиса. С жаром, свойственным юности, его мятежный дух прорывался в письмах к отцу. Потом он стал сочинителем. В своих драматических произведениях Жюль Верн довольствовался едкими насмешками в адрес современного ему общества. Затем его ослепила беспредельность человеческого прогресса. Но в 1886 году писатель пришел к выводу, что «успехи науки не должны обгонять состояние нравов». Надо дождаться дня, «когда люди станут достаточно образованными, достаточно благоразумными, чтобы никогда не употребить ее во вред», — так говорит Робур, олицетворяющий «науку будущего», которая способна будет изменить социальные и политические условия жизни на земле.
В 1894 году, которым определяется время действия романа «Кораблекрушение „Джонатана”», до совершенствования нравов было еще далеко. Тогда как науки, напротив, неудержимо развивались, и пропасть, отделявшая их от нравственных устоев жизни, все углублялась. Старый писатель содрогался, предвидя неизбежные последствия этого. Научные открытия давали возможность предугадать нравственный крах науки, поставленной на службу преступным целям и наделяющей человека таким могуществом, с которым благоразумие уже не в силах совладать. Об этом его последний роман, написанный наспех, над которым немало пришлось поработать его сыну.
Тот факт, что Мишель, связанный в последние годы с отцом тесными дружескими узами, сблизился с ним и в плане интеллектуальном, не оставляет сомнений. Я помню, как в доме № 44 на бульваре Лонгвиль отец и сын вели долгие беседы о книге, над которой в данный момент работал автор. Радуясь возможности поделиться своими планами с достойным собеседником и критиком, старый писатель загорался, как в былые годы. Жан Шено не без резона полагает, что Мишель оказывал в ту пору на отца не меньшее влияние, чем Груссе-Лори. В 1885 году был опубликован «Найденыш с погибшей „Цинтии”», роман, написанный Жюлем Верном в соавторстве с Груссе-Лори. Думается, что, несмотря на свое сотрудничество, авторы создали весьма посредственное произведение. Самый сюжет его мне представляется абсурдным: экспедиция, отправившаяся по следам Норденшельда с единственной целью удовлетворить семейное любопытство, — в это верится с трудом. Вызывает сомнение и та легкость, с какой осуществляются такие беспримерные подвиги мореплавания, как, например, освоение Северо-Восточного и Северо-Западного морских проходов. Одним словом, это весьма бледный пересказ путешествия, который не идет ни в какое сравнение с «Зимовкой во льдах», юношеским произведением Жюля Верна, гораздо более живым и композиционно лучше построенным.
Однако Жюля Верна связывали с Груссе-Лори тесные отношения; со всей очевидностью, беседы с таким революционером, как Груссе, не могли пройти бесследно для «скрытого революционера», каковым был Жюль Верн. Но в последние годы своей жизни писатель поверял свои мысли не кому-нибудь, а Мишелю, и никто, кроме Мишеля, не был в состоянии, не искажая намерений автора, довести до конца работу, начатую им над новой рукописью. Те, кого удивляет пессимизм последних произведений писателя, могли бы заметить, что автору никогда не был свойствен столь дорогой их сердцу безмятежный оптимизм. Если со вниманием прочесть все романы писателя, нельзя не отметить тот факт, что успех всех его героев объясняется лишь упорным трудом и мужеством, и сколько раз на страницах своих книг он выражает мрачные взгляды на судьбу человечества. К концу жизни эта нота разочарования звучит все отчетливее. Уже в 1895 году в «Плавучем острове» под прикрытием фантастики явно проглядывает не только едкая критика американского гигантизма, делячества, характерного для янки, смехотворность политических распрей, но и высмеиваются вздорные притязания наших инженеров. В 1896 году Жюль Верн осудил изобретателя Тома Рока, злоупотребившего своим открытием, а в 1904 году Робур, опьяненный своим могуществом, теряет рассудок. В романе «Кораблекрушение „Джонатана”», опубликованном в 1909 году, автор выражает тревогу по поводу социальных бед, которые так беспокоили его в последние годы жизни. Такое направление мысли неизбежно привело писателя к величайшему разочарованию, которое и выразилось в полной мере в романе «Удивительные приключения экспедиции Барсака», который был первоначально озаглавлен «Научное путешествие», добро и зло в равной мере воздействуют на душу человека, а это может оказаться причиной того, что наука станет служить худшему из зол. Если человеку изменит чувство меры, не обратит ли он свои познания, составляющие главную его силу, на уничтожение собственного творения?
51. ПОСЛЕДНИЙ ЗАВЕТ
В «Удивительных приключениях экспедиции Барсака» (опубликованных только в 1910 году) описывается город в Африке, которым правит тиран, поставивший себе на службу изобретения безумного ученого, одержимого манией величия. А в «Вечном Адаме» старый писатель задумывается над недолговечностью нашей цивилизации. Однако Жюль Верн, предугадавший сложные проблемы наших дней, сохраняет веру в человеческий гений.
После долгих колебаний и трудной работы по восстановлению текста черновика, носившего временное название «Научное путешествие», Мишелю удалось довести до конца замысел автора. Но выкидывая ненужные фразы первого поспешного наброска, не уничтожит ли он последние строки, оставленные его отцом? В черновиках романа Мишель обнаружил заготовки фраз, мысли, которые поверял ему отец, он узнал рассказ, который они столько раз обсуждали. И выяснилось, что поправок было не так уж много, во всяком случае, не больше, чем позволял себе иногда делать Этцель. Правда, на этот раз автор не мог их одобрить, но речь и в самом деле шла о ничтожных доделках, допустимых и при иных, менее оправданных обстоятельствах.
