Валентина Пашинина - Неизвестный Есенин
Глава 7
О темных личностях и вездесущей Мэри
Нам практически ничего не было известно о жизни Айседоры в Советской России, еще меньше мы знали о ее смерти. Собственно говоря, только то, что написано в энциклопедии: погибла в результате несчастного случая в автомобильной катастрофе. Будто бы «красный шарф с длинными концами съехал с плеча Айседоры и скользнул к заднему колесу. Вмотавшись в спицы у шарф дернул горло Дункан. В один миг крепкая ткань переломила позвоночник и порвала сонную артерию. Смерть наступила мгновенно» (Петр Моргани. Последнее любовное письмо Айседоры).
Произошло это в Ницце 14 сентября 1927 года, возможно, поэтому пишут о многочисленных свидетелях ее гибели. Ну как же — Ницца! Бархатный сезон! Богатые отдыхающие. И божественная Айседора, всегда в окружении поклонников.
Тот же автор, Петр Моргани, пишет: «Дикая толпа отдыхающих набросилась на шарф, искромсала его ножницами на куски, считая, что «веревка повешенного» приносит счастье». Резонно считать, что если было много свидетелей, значит, записано много показаний. Ничего подобного. Есть, по существу, только два свидетельства: Петра Моргани и Мэри Дести, причем свидетельство одного противоречит свидетельству другой.
Глубоко ошибаются те исследователи, кто утверждает, что трагедия Айседоры произошла на виду у людей, якобы многие видели ее на спортивной низенькой машине, и по ветру развевался красный шарф.
Кто же на самом деле присутствовал при гибели Айседоры?
Вот что пишет Мэри Дести. Их в тот вечер было трое: она, Айседора и кинооператор Иван. Кстати, даже выглядела Айседора, по мнению Мэри, иначе, чем в воспоминаниях П. Моргани («толстая женщина с вечно заплаканными глазами»). Была Айседора весела и беспечна. Пообедали в маленьком ресторане, потом вернулись в студию, и там, в ожидании «Бугатти», — шофера гоночной машины — Айседора создала свой последний танец под музыку (с пластинки) необычайно популярной в тот год американской песни «Прощай, черный дрозд!»:
Баю-бай, черная птичка, спать!
Никто меня не любит
И даже понять не хочет…
Услышал бы ты всю ту ложь.
Что они обо мне бормочут!
Это о ее судьбе пел черный дрозд, о себе создала Айседора свой последний танец…
Она и к машине шла, пританцовывая, необычайно оживленная, цветущая, восторженная. Перед тем как сесть в машину обернулась и крикнула: «Прощайте, друзья! Я иду к славе!».
Мэри пишет: «Иван шел за ней, провожая к машине и не обращая внимания на ее протесты, накинул ей на плечи» вот эту злополучную шаль. И еще ее замечание: «Машина успела отъехать на 10 ярдов».
Следовательно, шарф, перекинутый через плечо, не развевался по ветру, и поездкой это назвать нельзя: машина отъехала на небольшое расстояние.
Не было «дикой толпы» и свидетелей, потому что произошло это в 9 часов 30 минут вечера.
Много ли увидишь в это время суток осенью? Ну а как же «дикая толпа» и «веревка повешенного»? Не было и этого: ни «веревки», ни «толпы», никто не кромсал шаль (или шарф) на мелкие куски. (Хотя, возможно, именно так предполагалось по сценарию).
На следующее утро Мэри Дести надо было идти в полицейский участок — опознавать проклятую шаль. «Когда ее вынесли вместе с шерстяной шалью, пропитанной ее бесценной кровью, мне показалось, что наступил конец света».
Что же, на Айседоре в тот вечер было две шали? В свою, шерстяную, она часто драпировалась по вечерам. Шаль служила ей одеждой, плотно облегала тело и причиной подобного несчастья стать не могла.
Стало быть, какую-то другую шаль (роковую) Иван накинул ей на плечи, провожая к машине, под предлогом прохладного вечера. (Мэри предлагала свой плащ а шофер — кожаное пальто). Кстати, из воспоминаний Мэри Дести совершенно непонятно, кто были эти люди, оказавшиеся рядом с Айседорой в ее последний вечер, кинооператор Иван и шофер машины Бугатти. Откуда они явились и куда потом исчезли?
Удушье Айседоры, почти мгновенное, могло произойти в том случае, если кисти платка плотно зацепились (или их зацепили!) за спицы стоящей машины.
Не лишена любопытства история роковой шали, ставшей причиной гибели Айседоры. Но приезде в Нариж Мэри показывала Айседоре привезенные платья, расписанные художниками.
«Я объяснила ей, что группа русских художников — Рома Чатов (возможно, — Шатов, такая фамилия встречается в биографии Есенина, он в 1920 г. был арестован чекистами на квартире Зои Шатовой — Авт.), Бобрицкий и Алеханов — изобрела и разработала новый метод разрисовки шелков, и что я надеялась этим поддержать ее школу».
Платья Айседоре очень понравились. Одно из них она попросила для своих выступлений. Мэри продолжает:
«Я достала из своего чемодана пакет завернутый в папиросную бумагу:
— Айседора, вот тебе действительно подарок. Он создан специально для тебя одним из этих талантливых молодых русских, Ромой Чатовым, и вся наша студия, в том числе и я, принимали участие в его разрисовке. Посмотри, вот фотография, которую мы сделали, после того как закончили расписывать его.
И я отдала Айседоре фатальную шаль, которая позже стала причиной ее смерти. А тогда Айседора была безумно рада».
Мэри Дести — подруга с 27-летним «стажем», беззаветно любит Айседору, по первому зову спешит ей на помощь. «Зов» был мистический, «внутренний голос» позвал Мэри в Париж.
«Мне приснился сон, будто мать Айседоры появилась у меня со словами: «Мэри, Мэри, поезжай скорее к Айседоре. Ты ей нужна».
Зачем надо было пересекать океан, когда Айседора не просила о помощи? Здесь, в Ницце, Мэри только мешает своим присутствием, потому что Айседора уединилась для работы над книгой. И еще. «Предчувствия» и «видения» Мэри повторяются затем в день гибели Айседоры: Мэри умоляет ее не ездить сегодня в автомашине, не знакомиться с этим молодым человеком, он всего лишь шофер…
Последние три недели день за днем описаны «лучшей подругой» очень подробно и сводились к одному выводу: какой пустой, бессодержательной жизнью живет великая танцовщица! Каждое утро у нее начинается с поиска денег на ланч. Обедает и ужинает по приглашениям. Айседора часто меняет отели, так как нечем платить по счетам, но такие мелочи жизни не огорчают и нисколько не печалят ее. Девиз Айседоры: живи сегодняшним днем, не думай о будущем. Продав по совету Мэри свою машину за 9 тысяч франков, она всем существом наслаждалась жизнью и верила в будущее.
«Снова нам улыбались боги. И тут последовали такие пиры, визиты, рестораны, ночные клубы, которые могли выдержать только миллионеры».
