Владислав Карнацевич - 10 гениев войны
На сей раз генерала Бонапарта встречали с еще большим триумфом во всех городах, которые он проезжал по дороге в Париж. В день, когда в столице было объявлено о прибытии во Францию Наполеона, по улицам прошел импровизированный военный парад с музыкой. Тому были свои причины. Директория успела полностью дискредитировать себя как режим коррупционный, гнилой и неэффективный. Потери всех итальянских приобретений авторитета директорам, понятно, тоже не добавили. Промышленность и торговля пришли в полный упадок, казна была расхищена, на дорогах страны хозяйничали разбойничьи шайки, Вандея была под властью мятежников, чиновники беспокоились только о своем кармане и совершенно не опасались ни центральной власти, ни судебного преследования. Многие французы мечтали о сильной власти, возможно, диктаторе, который наконец навел бы в стране порядок. Кроме того, буржуазия и зажиточные крестьяне имели все основания опасаться, что при таком неблагоприятном развитии событий на фронтах не за горами реставрация, а следовательно, ликвидация достигнутых буржуазией в предыдущие годы результатов, возвращение частной собственности феодалам и т. п. Директория подвергалась нападкам и слева, со стороны рабочих, потерявших значительную часть прав после термидора, со стороны остатков левых политиков, ностальгировавших по революционным временам. Генерал Бонапарт, покоритель Италии и Египта, приверженец строгого порядка, многим казался лучшим претендентом на диктаторскую власть.
В Париже к Наполеону потянулись банкиры, желавшие спонсировать будущий переворот, политики, видевшие себя в правительственных креслах. Среди последних особо важную роль играли хитрые интриганы Талейран и Фуше. Оба они сохранят свои посты при Бонапарте: один – министра иностранных дел, другой – министра полиции. Даже сами директоры понимали, что дело идет к перевороту в пользу Бонапарта. Главную роль тогда в Директории играли Сийес и Баррас. Первый прямо участвовал в заговоре.
Переворот состоялся 18–19 брюмера (9—10 ноября) 1799 года. Утром 9 ноября дом Наполеона и улица перед ним начали заполняться генералами и офицерами, на которых Бонапарт мог вполне рассчитывать. Был готов подчиниться весь парижский гарнизон – 7 тысяч человек. Наиболее приближенным генералам – Мюрату, Леклеру, Бернадоту, Макдональду – Наполеон объявил, что пора «спасать республику». Тем временем в Совете старейшин участники заговора Бонапарта убеждали коллег, что раскрыт «страшный заговор» против республики (вероятно, роялистский, но все подавалось очень туманно), который вынуждает действовать. Действия эти заключались в следующем: перенести заседания обоих Советов за город, в селение Сен-Клу, поручить подавление заговора Наполеону. Растерянный Совет старейшин проголосовал за эти два пункта. Перед старейшинами с несколько путаной речью выступил и сам генерал Бонапарт, заявив, что стремится к республике, основанной на «свободе, равенстве и братстве». Директория была ликвидирована. Баррас быстро понял, что в новой игре его задействовать не собираются, и предпочел не сопротивляться. Он подписал заявление об отставке и удалился на свою виллу. Более в политике он не участвовал. В Сен-Клу потянулись экипажи членов Советов. Далеко не все хорошо понимали, что происходит и с чем они борются вместе с Наполеоном Бонапартом.
Наполеону было нужно, чтобы при его приходе к власти была соблюдена видимость законности. Он, вероятно, не до конца был уверен в своем авторитете в обществе и среди традиционно республикански настроенных солдат. Для этого и была устроена комедия в Сен-Клу. По планам заговорщиков, Советы должны были поручить формирование новой Конституции Наполеону и самораспуститься. Но все вышло не так просто. В Совете пятисот около двухсот мест принадлежало бывшим якобинцам. Они к середине дня 19 брюмера уже полностью отдавали себе отчет в том, что имеют дело с диктатором, а не с борцом за права и свободы. Даже Совет старейшин колебался и не принимал необходимого решения. Наполеон, устав ждать, сам заходил в залы собраний. В Совете старейшин его перебивали, а в Совете пятисот послышались крики «Долой тирана!», кто-то ударил Наполеона, кто-то схватил за горло. Генерал еле выбрался из зала. Пришлось решать вопрос радикально. Люсьен Бонапарт, председательствовавший в тот день в Совете пятисот, обратился к окружившим здание солдатам с просьбой спасти Совет от «кучки бешеных». Под звуки барабанной дроби в зал вбежали гренадеры во главе с Мюратом, которые за пять минут полностью очистили помещение. Нескольких перепуганных депутатов поймали и приказали вотировать необходимые решения. Был сломлен и Совет старейшин. Всю власть в республике он передал трем консулам: Сийесу, Роже-Дюко и Бонапарту.
Очень быстро стало очевидно, что единственным правителем страны стал первый консул – Наполеон. Два других консула имели только право совещательного голоса. Права же Наполеона закрепились уже в первый год его консулата и практически не изменились с принятием новых титулов – сначала пожизненного консула, а потом императора. Бонапарт, совершенно не считаясь с Сийесом, составил текст новой Конституции. По ней вся полнота власти была сосредоточена у первого консула, а сам Наполеон пока что назначался им на десять лет. Первый консул назначал Сенат и вообще всех высших гражданских и военных должностных лиц, ответственных только перед ним. Законодательную власть изображали Трибунат и Законодательный корпус, члены которых утверждались Сенатом из числа кандидатов, выбранных всенародно. Был создан и Государственный Совет, также назначаемый первым консулом. Для законодательных учреждений вводилась запутанная и местами нелепая система передачи законопроектов, сводившаяся к тому, что все они не играли ни малейшей роли в управлении государством.
Наполеон взялся за решение самых насущных проблем – укрепления государственной власти и борьбы с коррупцией. Разбойники на дорогах были переловлены в первые же месяцы правления Бонапарта. Пощады не было. Действуя как кнутом, так и пряником, удалось значительно улучшить положение в Вандее. Наполеон быстро уничтожал в стране всякое инакомыслие и приводил все слои населения в полное подчинение. Из 73 газет было закрыто 60, а вскоре их осталось всего четыре. В этих изданиях печатали лишь официоз, лишь то, что позволяла полицейская цензура. Министерство полиции под руководством Фуше покрыло шпионской сетью всю Францию, тонны доносов потекли в кабинет непревзойденного министра-интригана. Бонапарт же установил слежку за Фуше, а также за теми, кто за ним следил. На деятельность министерства полиции отныне выделялись огромные средства.
