Моисей Кроль - Страницы моей жизни
Летом 1904 года я оставил свою службу в Управлении юго-западных железных дорог. Должен сказать, что к тому времени моя адвокатская практика значительно расширилась, и мне приходилось почти ежедневно бывать в том или ином министерстве или в Сенате. Кроме того, я как раз в это время взял на себя обязанности по ведению многих процессов в гражданском суде. Читатель может, естественно, поставить при этом вопрос, каким образом я, бесправный помощник присяжного поверенного, мог вести процессы в суде? На этот вопрос я могу дать настоящий еврейский ответ: «Всегда есть выход из положения». Этот выход состоял в том, что еврейские бесправные «помощники» обыкновенно сговаривались с полноправными поверенными относительно совместного ведения процесса. «Помощники» обычно подготовляли все необходимые бумаги, документы, вели необходимые переговоры с клиентами, выясняли все обстоятельства дел; присяжные же поверенные выступали в суде, используя предварительную работу «помощников». На таких началах оба компаньона делили работу, а равно и гонорар делился пополам – так требовала установленная традиция.
Моя адвокатская деятельность ввела меня в среду, в которой разные течения и настроения – общественные, политические, научные и литературные – обычно находили особенно живой отклик. А время было очень лихорадочное. Драматические события следовали одно за другим. Уже первые месяцы русско-японской войны вскрыли всю гниль царского режима. Япония наносила удары России на море и на суше. Неподготовленность русской военной машины к войне была поразительна. Как только война началась, обнаружилось, что недостает амуниции, фуража, медикаментов и т. д. В военном министерстве царил хаос. Скоро не осталось и следа от раздутого «патриотизма» первых дней войны. Гнев и возмущение русского общества настолько воспылали, что исчез страх перед «злым духом» России – министром Плеве с его большой армией полицейских и шпионов. Бомба Сазонова, погубившая Плеве 15 июля 1904 года, была приговором, который Россия вынесла злейшему врагу русского народа и провокатору, вызвавшему намеренно войну с Японией с целью подавить русское освободительное движение. Так восприняла смерть Плеве вся Россия. Всюду, даже в отдаленных уголках Сибири, она была встречена с большой радостью. В Петербурге люди открыто поздравляли на улицах друг друга.
Убийство Плеве было поворотным пунктом в истории России. С этого момента могучие революционные силы, действовавшие до сих пор в подполье, появляются открыто в форме мужественных протестов и требований свержения самодержавия и изменения всего политического строя.
18 февраля 1905 года был опубликован царский указ, предписывавший администрации принять все меры для того, чтобы вырвать с корнем «крамолу». Среди либеральных и радикальных слоев еврейского населения замечалось большое общественное оживление и стремление принять активное участие в освободительной борьбе, принимавшей все более и более широкий характер. Наше «бюро защиты» отдавало себе отчет в том, что наступил момент, когда евреи должны поднять свой голос как евреи, что необходимо выставить свои еврейские требования и выступить с программой, которая содержала бы все реформы, необходимые для уничтожения еврейского бесправия. На почве таких настроений родилась в феврале 1905 года мысль об организации съезда еврейских общественных деятелей в целях выработки основных принципов такой программы, которая могла бы объединить прогрессивные элементы еврейского населения. Инициатива нашего бюро встретила живой отклик в еврейском населении, и в Вильне собрались наиболее видные еврейские общественные деятели. Съезд открыл свои заседания 25 марта 1905 года. Так как мы не имели разрешения администрации на устройство съезда, наши заседания происходили конспиративно. Я должен признаться, что состав делегатов был чрезвычайно разнообразный и мне вначале казалось, что будет очень трудно найти общий язык среди делегатов съезда. В нем участвовали либералы, радикалы, революционеры, сионисты. Первый раз в моей жизни мне пришлось принимать участие в собрании, на котором было представлено столько различных течений – политических, общественных, национальных. Я себе ставил вопрос: в состоянии ли сговориться пламенный сионист Шмария Левин и социалист-революционер и «сеймовец» Марк Борисович Ратнер, или консерватор Гец со старым народовольцем Кролем? И, действительно, разногласия принимали подчас очень страстный характер, но все были воодушевлены горячим желанием бороться за еврейское равноправие в России. Вот эта добрая воля и та великая цель, которую себе поставил съезд, свершили чудо: было достигнуто соглашение и были вынесены важные решения – как принципиального, так и тактического характера. Поразительному успеху съезда очень много содействовал его председатель Максим Моисеевич Винавер. Блестящий председатель, со светлой головой, с редкой способностью успокаивать страстных и темпераментных ораторов, он умел устранять серьезные конфликты, возникавшие на съезде. С редким талантом и хладнокровием Винавер примирял различные точки зрения и находил для предложенных резолюций такую формулировку, которая в конце концов всех удовлетворяла.
Главной целью виленского съезда было создать солидную еврейскую организацию, которая, опираясь на широкие круги еврейского населения, занялась бы систематической и упорной борьбой за еврейское равноправие. Созданная на съезде новая организация получила название «Союз достижения полноправия еврейского народа в России». 27 марта съезд закончил свои работы и избрал Центральный комитет новой организации.
Комитет прежде всего поставил себе следующую важную задачу – распространять среди русских политических и общественных организаций проверенные и детальные сведения о положении евреев в России. И как раз в тот момент, когда наш комитет принялся с большим воодушевлением за свою работу, обрушилось на евреев новое несчастие. Во время русской Пасхи произошел в Житомире страшный погром с десятками убитых и сотнями раненых. Погром был организован и проведен по кишиневскому образцу, т. е. полиция и жандармы настроили хулиганов и черносотенцев против евреев, а затем позволили им беспрепятственно грабить и убивать. Как только наш комитет получил известие, что в Житомире произошла новая резня евреев, он поручил мне поехать в Житомир для исследования причин погрома и той роли, которую играли полиция и жандармы. Житомир был для меня вторым родным городом. Там жили уже с давних пор мои родители, сестры и братья, родственники и друзья. Вследствие этого мне было нетрудно собрать очень ценный материал об обстоятельствах, при которых погром начался, а также установить, кто были убийцы и грабители и кто настроил всю эту банду погромщиков. Я выслушал десятки свидетелей, и все показания установили, что погром был организован местной полицией вместе с жандармами. Полиция мобилизовала погромщиков из среды старообрядцев, живших обособленно в «Слободке», на окраине Житомира, а также среди плотников, временно работавших в Житомире. Это были элементы, склонные к вражде против евреев, и когда полиция дала понять, что можно спокойно грабить и убивать евреев, они это проделали с невероятной жестокостью.
