Святослав Рыбас - Сталин
Так, в августе 1931 года заместитель наркома иностранных дел Карахан пренебрежительно отмахнулся от предложения польского посланника Патека о заключении пакта о ненападении. Это вызвало отповедь Сталина, считавшего, что договор с Польшей, несмотря «на общемещанское поветрие антиполонизма», обеспечит мир на ближайшие два-три года. Поэтому он потребовал вернуться к этому вопросу и «довести его до конца всеми доступными мерами». (Договор о ненападении был подписан 25 июля 1932 года, договор с Францией, недавно безоговорочно враждебной, еще раньше — 10 августа 1931 года, что косвенно свидетельствовало об усилении Германии.)
К этому времени надо отнести и появление на московской политической сцене энергичного малообразованного партийца Никиты Хрущева. Его привел Каганович, который познакомился с Хрущевым в Донбассе, где тот был секретарем Петрово-Марьинского райкома в Юзовке (ныне Донецк) и в 1923–1924 годах состоял в троцкистской оппозиции. Открестившись от троцкизма и покаявшись, Хрущев познакомился с Кагановичем (тогда генеральным секретарем ЦК КП Украины) и получил его поддержку, стал инструктором, затем заместителем заведующего орготделом ЦК, заведующим орготделом Киевского окружкома партии. В 1929 году был направлен на учебу в Промышленную академию, но после собеседования, на котором была установлена его безграмотность, не подлежал зачислению. Тогда Хрущев снова обратился к Кагановичу и, благодаря его вмешательству, стал студентом первого общеобразовательного курса, на котором стала учиться и Н. Аллилуева. Он был чрезвычайно активным. 30 мая 1930 года в «Правде» появилось его письмо с разоблачением окопавшихся в академии скрытых врагов. Каганович прочитал его и, поскольку испытывал большую нехватку в известных лично ему кадрах, дал указание избрать Хрущева парторгом академии. Учился Хрущев плохо, но компенсировал это активной борьбой «за чистоту рядов», организовав партийное расследование против 40 слушателей, многие из которых были исключены из партии и академии. С января 1931 года Хрущев — секретарь Бауманского райкома Москвы. В этой должности он продолжал «борьбу», чего, видимо, и ожидал от него Каганович. В первую очередь были распущены партийные организации Института азота и «Моспушнины», разгромлена парторганизация издательства «Молодая гвардия», проморгавшая выпуск идеологически «вредных» книг. В июне 1931 года Хрущев стал секретарем Краснопресненского райкома, а в январе 1932 года — вторым секретарем Московского комитета партии. Он выглядел простодушным, доброжелательным человеком, ходил в поношенном темно-сером костюме, сатиновой косоворотке и сапогах. Но за внешним обликом тридцатипятилетнего «самородка» скрывалась жестокая и расчетливая личность. Люди, знавшие его в ту пору, говорили о нем: «Удивительно недалекий и большой подхалим».
Этот портрет показывает, что даже преданный вождю Каганович и трудноуправляемый Орджоникидзе имели в своем окружении работников с очень большими изъянами. Но пока оставим Хрущева исполнять указания вышестоящего начальства и вернемся к текущим проблемам Сталина.
Не успели кое-как поправить внешнеэкономические дела, как пришла новая беда — засуха и неурожай. Станислав Косиор, генсек КП Украины, сообщал Кагановичу, «…что ухудшение урожая захватило ряд хлебных районов, как Зиновьевский (ныне Кировоградский. — С. Р.), Криворожский, Херсонский, Одесский, Николаевский и т. д., что недобор в валовом сборе дойдет до 170 млн. пудов»222.
Сообщив об этом Сталину, Каганович еще не представлял полного объема бедствия. Некоторые регионы уже просили снизить план хлебосдачи, но он не собирался этого делать, чтобы не произошло «размагничивания».
Через несколько дней Каганович признал: «Ход хлебозаготовок в первой половине августа внушает некоторые опасения». К этому прибавился кризис с поставками мяса, так как в деревнях произошел повсеместный забой скота, вызванный нежеланием сдавать коров и овец в колхозы. «Исключительно плохо с мясом», — писал Каганович.
Общая тенденция была следующая: поголовье крупного рогатого скота упало с 70,5 миллиона в 1928 году до 38,4 миллиона в 1933 году; свиней с 26 миллионов до 12 миллионов; овец и коз со 146,7 миллиона до 50,2 миллиона. Вскоре были сокращены нормы снабжения населения мясом.
А дальше накатилось как снежный ком: нижняя и средняя Волга, Западная Сибирь — везде засуха, местные руководители молят снизить планы хлебозаготовок. И Каганович признается: «Без некоторого снижения не обойтись».
Сталин согласился частично уменьшить план, но засуха была сильнее его воли: было собрано столько зерна, сколько указывали в своих предложениях местные руководители. Он проиграл.
Зато понимая, что на продовольствие сразу вырастут цены, Сталин предложил снизить цены в коммерческих магазинах, а также «немедля открыть» универсальные магазины для отпуска товаров прикрепленным к ним рабочим и служащим. (К январю 1932 года открылись 83 универмага.)
Вместе с тем при очевидности возникших проблем Сталина раздражил небольшой эпизод, связанный с Бухариным: тот выступал на митинге в Сокольниках и рискнул признать, что «у нас как следует запоздало дело с такими очень важными вещами, как продовольственный вопрос и легкая индустрия». Бухарин был прав, но его правота была всего лишь констатацией фактов, которые Сталин знал.
Его задела бесполезность критики, ведь все равно пути к отступлению давно не было. У него не хватало, как у Иисуса Христа, ни хлеба, ни рыбы, ни чудес для всех голодающих.
Но чудеса проявлялись в другом: уже начали разбирать Иверскую часовню (Воскресенские ворота) на Красной площади в Москве, раскрывая широкий путь для демонстраций и военных парадов; начали сносить торговые ряды Охотного Ряда, расчищая площадку для гостиницы «Москва», а самое важное — велось строительство многоэтажных жилых домов и заработало управление по строительству метро. Первопрестольная должна была вскоре преобразиться.
Сталин не ошибся, выбрав Лазаря Кагановича своим заместителем. Этот человек не знал усталости. В июне 1931 года по докладу Кагановича «О реконструкции Москвы и других городов СССР» шло строительство канала Москва — Волга. (Параллельно продолжалось строительство Беломорско-Балтийского канала, который должен был обеспечить внутренние транспортные маршруты.)
Тогда в Московскую область входили Рязанская, Тульская, Калужская, Тверская области, а Каганович как секретарь ЦК и одновременно руководитель Московского комитета партии обладал огромной властью. В частности, он возглавил комиссию по реконструкции Москвы.
Комиссия отвергла как предложения фактического сноса города (ликвидации исторически сложившейся радикально-кольцевой системы улиц, якобы свойственной феодальному городу), так и сохранения столицы в неприкосновенном, «дворянско-купеческом» виде.
