Дмитрий Минченок - Дунаевский — красный Моцарт
Уже после Победы в жизнь Дунаевского неожиданно ворвались призраки войны. И он стал с ними бороться. И тут как альтернатива им появились другие призраки, приятные. Из прекрасного прошлого возник Григорий Васильевич с предложением сделать комедию с Любовью Орловой. Искушение, заманчивая перспектива дважды войти в одну и ту же реку, повторить безумный успех "Весёлых ребят", "Волги-Волги". Мимо такого соблазна Исаак Осипович пройти не смог. Он согласился.
Сценарий назывался "Весна". Сюжет оказался забавным — Орлова должна была играть сразу две роли: сухаря-учёной Никитиной и актрисы Давыдовой. По тем временам очень оригинально. Новинка в кино. Этот приём Григорий Александров подсмотрел в Голливуде и запомнил. На главную мужскую роль режиссёра Александров пригласил Черкасова. Николай Васильевич, лауреат всех премий, народный артист СССР, любил сниматься у Александрова. С ним было всё просто и понятно, не то что у Эйзенштейна, который ставил подчас невыполнимые задачи. Черкасову досталась лирическая, но политически выгодная роль. Он играл осторожно, создавая облик идеального режиссёра, такого, с которым он всегда хотел бы работать сам, такого, к какому приближался Григорий Васильевич. С ним у Черкасова был полный контакт.
Съёмки шли более-менее нормально. Григорий Васильевич законсервировал голос Исаака Осиповича. В этом фильме в третий раз участвовал Дунаевский. В фильме "Цирк" Александров в финале поёт, беря на руки чёрного малыша, а за кадром играет сам композитор. В кинофильме "Светлый путь" Исаак Осипович возникает в кадре как статист в самом начале фильма. Помните, по дороге идут два босяка, Пат и Паташон? Тот, что пониже, и есть Исаак Осипович — Александров показал его в течение нескольких секунд. И вот, наконец, в третий раз он решил, что Исаак Осипович Дунаевский споёт.
Александров придумал неплохой эпизод. Действие происходит в кинопавильоне. Режиссёр в исполнении Черкасова демонстрирует Никитиной "кухню" кинематографа — водит по студии, показывает "фабрику грёз". Всё романтично и фальшиво. Режиссёр и учёная идут из павильона в павильон, и в каждом новом зале снимают новый фильм, как в Голливуде. Александров, когда придумывал этот эпизод, будто Голливуд смастерил. В одном из бараков идут съёмки фильма о Глинке. Фальшивый Глинка сидит за роялем, напротив стоит Керн, а композитор поёт ей свой знаменитый романс "Я помню чудное мгновенье…".
Среди набора фальшивок был один натуральный элемент: голос композитора. Всё дело в том, что за Глинку пел Дунаевский. Люди, слышавшие и смотревшие фильм, говорили, что пел он, как может петь человек, сочинивший эту мелодию. Один гений озвучил роль другого гения. В этом фильме было много хорошего и интересного с точки зрения Исаака Осиповича. Он применил в записи металлофон. Ему самому нравилась эта находка — настоящая звуковая интрига. Он доверил металлофону сопровождение, аккомпанемент последней фразы "Как гений чистой красоты" — и добился благодаря этому удивительного эффекта. Звенящий, острый, терпкий звук металлофона входил в кровь и мозг слушателя. Кроме чарующего воздействия музыки, появлялась возможность перейти на бравурную глинковскую мазурку из оперы "Иван Сусанин".
"Весна" многим казалась фильмом, в котором необходимо участвовать. Рина Зелёная буквально напросилась к Александрову в фильм, соглашалась на любую роль, даже самую маленькую. И была рада крошечной роли гримёрши, которая ей досталась с боем. Сыграла она великолепно, чем оправдала известную поговорку о том, что нет маленьких ролей, а есть маленькие актёры.
Фильм "Весна" не принёс счастья Исааку Осиповичу. Картину снимали в Праге. Вся группа в составе Александрова, Орловой, Дунаевского, прочих актёров оказалась за границей. Дунаевский первый раз был за границей, посетил могилу Бетховена в Австрии. Всё кружило ему голову. Видимо, в общей эйфории он "потерял чутьё", не уловил приближения опасности. Опасность подстерегла его в лице невинного журналиста пражской газеты, который попросил у композитора интервью. Исаак Осипович согласился. Газета оказалась "не очень красной". К тому же неопытный Исаак Осипович нарушил одно правило: не испросил разрешения на интервью у советского посольства. То есть допустил сразу две грубые ошибки. Как шахматист, он мог понять, что его гамбит не удался.
А потом он вернулся в Москву и думал, что всё забудется, пойдёт, как прежде. Но вот тут началось то самое, что он очень точно определил в одном из писем — "падение официального положения". "Как бы то ни было, — писал он, — но туман и сплетни, соединяемые с явными антисемитскими тенденциями, вероятно, оказали в известный период, и в известной мере, своё действие на моё официальное, что ли, положение. Для меня очень неприятно и непонятно было "деликатное" устранение меня из состава Сталинского комитета по присуждению премий, членом которого, и очень активным, я был шесть лет… Всё это, как выяснилось потом, было отзвуками того, о чём я уже говорил выше".
Он ещё сам толком не понимал, что против него началась кампания. А признаками её начала стали некие странности, факты, которые сами по себе вызывали у него удивление. Он был вправе считать себя самым верным и постоянным соратником Григория Васильевича. Их успехи, пройдённый совместно путь говорили сами за себя. Как гром среди ясного неба прозвучало для него сообщение, что Александров в свой новый фильм пригласил писать музыку Шостаковича.
Интрига казалась очень запутанной. Сначала Дунаевский узнал, что Александров замышляет якобы по просьбе Сталина новый фильм "Встреча на Эльбе". Он уже мысленно начал готовиться к сочинению музыки. Потом неожиданно ужасное сообщение: музыка заказана Шостаковичу. Но он бы и с этим смирился. Ладно, личное дело режиссёра выбирать, с кем ему лучше работать. Но следующий шаг Александрова был вовсе нестерпим. Фильм "Весна" участвовал в конкурсе Венецианского фестиваля, как некогда "Весёлые ребята". Группа создателей фильма должна была ехать на фестиваль. И вдруг второе убийственное сообщение. Дунаевского не берут, якобы он проштрафился. В вину вменили вольницу в общении с журналистом в Праге. Это был, конечно, формальный повод. И с ним можно было не считаться, если бы в дело вмешался Григорий Васильевич. Он являлся официальной главой делегации, руководителем группы, был коммунистом, в конце концов. Если бы он захотел, достаточно было его слова, поручительства, и Дунаевский поехал бы. Но Александров просто не захотел этого делать. На Венецианском фестивале Дунаевский завоевал главный приз за музыку, но это не могло смягчить обиду.
Так между Дунаевским и Александровым пробежала чёрная кошка. Знак судьбы. Они расстались — внутренне прежде всего. Без официальных объяснений. В апреле 1947 года Александров получил ещё одну Сталинскую премию за фильм "Весна". 19 апреля Дунаевского письменно поздравил председатель Сталинского комитета по премиям с присуждением ему Сталинской премии за оперетту "Вольный ветер". И вдруг на следующий день Сталин просмотрел списки награждённых и приказал убрать фамилию Дунаевского. "Пять минут продолжалось моё огорчение, уступив место философскому взгляду на вещи", — писал композитор. Григорий Александров опять обошёл его. "Только близкие, очень близкие люди знали, как твёрдо и внешне равнодушно я воспринимал эти удары по моему общественному положению. Но я всегда знал, что музыка меня породила и музыка, только она может меня снова поднять в глазах тех высших сфер, откуда у нас идёт официальное признание".
