Академия исторических наук - От солдата до генерала: воспоминания о войне
Начиная с 1981 года наша «интернациональная помощь» заключалась в уничтожении бандформирований в составе 3-го батальона 350-го пдп 103-й вдд в провинциях Гур и Герат (запад Афганистана) на границе с Ираном.
Впервые за год службы в Афганистане попали в безысходную ситуацию: Ми-6, на котором мы летели из Кабула в Шинданд, начал разваливаться прямо в воздухе. Если в тебя стреляют, можно залечь, укрыться. А тут только надеяться и ждать… Вертолетчики — молодцы, посадили, точнее, уронили машину на склон горы. Слава Богу! Да, вот так вот, с большой буквы, потому что там и начал верить в Бога.
Вечером другим бортом все-таки добрались до Чагчарана (административный центр провинции Гур). Вертолетчики, видимо зная и понимая больше нас, напились до бесчувствия. Таких пьяных я даже в колхозе трактористов за рулем не встречал.
Числа 18–20 июля 1981 командир батальона получил команду на уничтожение руководителей бандгрупп, которые должны были собраться на какое-то торжество (кажется даже на свадьбу). Так как за базовым лагерем следили, и мы это знали, выход колонны боевой техники из лагеря прошел в обычном порядке. А затем, километров через 10, не останавливая движения колонны, мы спешились с бронетранспортеров и пошли в нужную нам сторону.
Наверное, тогда я впервые понял, что на войне воюют в первую очередь головой. «Духи» вели нашу пустую бронегруппу до тех пор, пока мы не «накрыли» всех их главарей в другом месте. Уже сейчас, спустя много лет, понимаешь, чем больше думаешь перед боем, тем меньше стреляешь в бою. Спасибо нашим отцам-командирам за это: в первые 2,5 года, боевые потери в дивизии составили «всего» около 240 человек. Огнеметная рота не потеряла в это время ни одного человека, хотя раненые и больные были.
Весь август 1981 года вели поисковые и засадные действия вдоль границы с Ираном в провинции Герат. Работая автономно, наша тактическая группа парашютно-десантная рота, усиленная инженерным, огнеметным и гранатометным взводами, вертолетами раз в 10–15 дней получала топливо, боеприпасы и продукты. В пустыне главной проблемой была пресная вода. В двух колодцах, в которых мы надеялись найти питьевую воду, лежали туши убитых коров. Поэтому, приходилось терпеть и экономить.
В засаде у озера взяли в плен бандгруппу численностью около 15 человек, которые на двух лодках вышли прямо на нас. Допросили. Что делать потом, не знаем. Отпускать тоже нельзя. Так как желающих расстрелять не нашлось, командир назначил исполнителей. Убить человека в бою или расстрелять его после боя две большие разницы. Командир роты не устает повторять: «Пусть плачут их матери, а не наши». Командир всегда прав. Сейчас я тоже горжусь тем, что все мои солдаты вернулись живыми с той войны.
Последняя операция была в январе 1982 года в провинции Кундуз (северо-восток Афганистана). Скорее это была не боевая операция, а тренировка на выживание. Для блокирования возможных путей отхода бандформирований нас десантировали с вертолетов на перевалах в отрогах Гиндукуша, где высота над уровнем моря была более 3000 метров.
На дворе январь… Там летом-то зуб на зуб не попадает. Целую неделю мы среди голых камней в расщелинах при температуре — 10 °C и ниже ждали эти самые формирования. Для того, чтобы хоть как-то согреться, пришлось дать команду ротным специалистам расснарядить огнеметные выстрелы и достать из них огнесмесь, которую мы потом и жгли. В базовый лагерь мы вернулись без боекомплекта и без насморка.
И еще о находчивости солдата. Как-то отправили команду на разгрузку «борта» (грузовой ИЛ-76 из Союза) с брикетами мороженого мяса. Солдаты утверждали, что это кенгурятина из Австралии. Прапор, толсторожий и наглый начальник продсклада, сразу нам не понравился. Старшина роты, сержант Руслан Ражбадинов, говорит: «Товарищ гв. капитан, мы его накажем, Вы только не мешайте». Солдаты быстро встали в цепочку от рампы самолета до кузова КАМАЗА и под бдительным оком прапорщика стали разгружать 20-килограммовые брикеты мяса.
Через полчаса, когда разгрузка закончилась, разразился скандал: не хватило 2 брикетов. Прапор утверждал, что он лично в Фергане грузил самолет и все было на месте. «Это твои! Воры!» — брызгал он слюной. Хотя ни он, ни я в то время, не понимали, куда могли деться эти брикеты — кругом чистое поле и горстка солдат посредине.
Пришлось объяснить ему, что в порядочных войсках принято младшим обращаться на «Вы» к старшим по воинскому званию. Это привело кладовщика в полное изумление. Он хлопнул дверцей КАМАЗа и отчалил восвояси, подсчитывая упущенную выгоду. Как только машина скрылась вдали, Руслан дал команду, и ребята достают из пыли, в которой по щиколотки стояла цепочка разгружающих мясо солдат, те самые недостающие брикеты «кенгуриного» мяса. В ходе разгрузки они оказывается просто «уронили» их туда.
13 февраля 1982 по замене был направлен в СССР. Покидая не очень дружелюбную страну, я ещё не знал, что расстаюсь с одним из лучших времен своей жизни. Такой определённости в жизни, искренности и чистоты в отношениях между людьми я не испытывал и не встречал в дальнейшем. По этому, войдя 25 декабря 1979 года в Афганистан, мы до сих пор не хотим из него выходить.
ЧечняВ Чечне я оказался сразу после празднования Нового Года, когда стало понятно, что просто так, боевики не уйдут из Грозного, а потому нужны люди, которые хоть что-то помнят и знают. Командировка была непродолжительной, всего месяц, но очень богатой событиями и впечатлениями.
Огнеметный батальон разбросан, по военному «придан» пехоте 20-й мотострелковой дивизии. Кто где, никто не знает, так как буквально за пару часов до боя люди получали боевые задачи. Ни связи, ни управления. Бардак и героизм идут рука об руку.
Ст. лейтенант Илья Панфилов заменил двух убитых командиров разведроты, которой были приданы его огнеметчики. Не получая ни от кого приказов, самостоятельно целую неделю удерживал здание библиотеки возле дома правительства. Чудом выжил со своими подчиненными в этом аду. Как-то по детски, очень виновато, объяснял мне почему остался жив — пуля попала в приклад автомата. Получил звезду Героя.
Мы, однополчане (сказать «ветераны» язык не поворачивается, ведь ветераны — это те, кто «от Волги и до Берлина») 103-й вдд, которые участвовали во вводе войск, ежегодно встречаемся в конце декабря: либо на День части, либо на День ввода войск, не очень жалуя официальный праздник — 15 февраля. Между собой шутим: «Адольф Алоизович Шикльгрубер, если б был жив, вряд ли стал праздновать 9 мая».
Меня бы повесили 12 лет назад за причинное место, если бы узнали, что солдаты не видели горячей еды хотя дня два. Здесь это в порядке вещей. Нет воды. Вместо неё пьем компот и коньяк с разграбленного консервного завода. Это — агония советской армии, а российской армии еще нет.
