Александр Махов - Тициан
Обычно работы, написанные для себя, мастер хранил наверху в гостиной рядом со спальней. Когда он уходил из дома, ученики устремлялись наверх, оставив кого-нибудь на страже, и принимались спешно копировать. Тициан догадывался о таких проделках и требовал показывать ему копии, внося в них исправления, что впоследствии придало им особую ценность, поскольку их коснулась рука гения.
Дом Тициана на Бири продолжал притягивать магнитом не только коллекционеров, художников, литераторов, но также политиков и дипломатов. Известно, что 24 января 1567 года в доме мастера состоялась встреча испанского посла Гарсиа Эрнандеса с его турецким коллегой Альбаин-беем, в результате которой позже был заключен необходимый для Венеции мир между двоюродным братом Филиппа австрийским императором Максимилианом II и турецким султаном Селимом II. Вне всякого сомнения, об организации столь деликатной и важной встречи Тициана попросило правительство Венеции, хорошо сознающее, каким авторитетом в мире пользуется ее великий гражданин.
В июне 1568 года произошло небольшое событие, ускользнувшее от внимания многих биографов мастера. Его внебрачная дочь Эмилия была выдана замуж за венецианца Андреа Доссена, о чем сохранился документ в венецианском архиве. В нем сказано, что Тициан Вечеллио, назвавшийся отцом, дал за девицей Эмилией приданое в 750 золотых дукатов, то есть половину приданого его родной дочери Лавинии. Известно, что от этого брака появились на свет девочка и два мальчика, но в завещании Тициана о них нет упоминания. Событие осталось для многих тайной, и старый мастер не хотел ее разглашения, выполнив свой долг отца.
Из мастерской Тициана продолжали выходить все новые работы. Так, по совету нового нунция, прибывшего в Венецию, была отослана в дар папе Пию V версия «Убиения Петра Мученика», а правитель Пармского герцогства кардинал Алессандро Фарнезе по старой памяти получил долгожданную авторскую копию «Кающейся Марии Магдалины». Не остался обойденным его вниманием и урбинский герцог Гвидобальдо II делла Ровере. Хотя Тициан утратил всякую веру в душевное благородство, отзывчивость или способность на благие поступки сильных мира сего, он на всякий случай решил напомнить о себе, сделав поистине царственный жест.
Узнав от своих агентов о новых отправлениях картин через почтовую контору Таксиса, налоговая служба опять потребовала от Тициана представить отчет о своих доходах. Вне себя от гнева он решил обратиться к самому дожу: «Мои годы не позволяют мне больше трудиться, как прежде. Хотя я сохраняю за собой имя художника, могу заявить, что одним лишь этим званием я ничего не зарабатываю, тем более что правительство светлейшей республики Святого Марка в последние годы не поручило мне ни одного заказа». Письмо было переслано налоговой службе с рекомендацией дожа не докучать старому мастеру и оставить его в покое.
Доживая дни в одиночестве и переосмысливая прожитые годы, Тициан, видимо, вспомнил свою давнюю аллегорию «Три возраста» и в ответ своим мыслям написал для личного пользования странную картину «Время, которым управляет Благоразумие» (Лондон, Национальная галерея). Поверх холста им была начертана на латыни надпись, которая в переводе означает: «Из прошлого настоящим руководит Благоразумие, дабы не навредить деяниям будущего». Саму картину и латинскую надпись над ней можно рассматривать как завещание Тициана, обращенное к потомкам.
В отличие от «Трех возрастов» для феррарского герцога, новую аллегорию «Благоразумие» следует читать против часовой стрелки. Слева дан профиль старца в красном колпаке, в центре — анфас чернобородого мужчины средних лет, справа — просветленный профиль юноши. Под этой триадой лиц помещено трехглавое животное с головами волка (пожирающего прошлое), льва (олицетворяющего силу настоящего) и собаки (пробуждающей лаем будущее). Если говорить об иконографическом источнике, которым, вероятно, пользовался Тициан, то это изданный в 1556 году труд Пиэрио Валериано «Hieroglyphica», имевший шумный успех в венецианских художественных кругах, в котором упоминается трехглавое животное, олицетворяющее время. Такое же животное фигурирует вместе со змеей в сочинении латинского автора IV века нашей эры Макробия «Сатурналии», которое когда-то было издано в Венеции Альдо Мануцио.
Одно время считалось, что на картине даны изображения папы Юлия II или Павла III (слева), герцога Альфонсо д'Эсте (в центре) и Карла V (справа). Но Тициан меньше всего думал о почивших в бозе когда-то всесильных правителях, создавая эту аллегорию, в которую им вложено столько личного. И не о смерти он думал, а о жизни, написав свое собственное изображение и изображения двух столь дорогих ему людей — любимого сына Орацио и юного племянника Марко. Принимая во внимание тогдашние настроения Тициана, попробуем выразить основную мысль, заложенную в этой удивительной аллегории, прибегнув к наиболее распространенной в тициановские времена поэтической форме.
Три возраста, и в каждом есть услада.
Весной избыток сил и чувств броженье,
А ближе к осени успокоенье,
И даже в старости своя отрада.
У молодости смелость и бравада —
Ей часто так недостает терпенья.
С годами осеняет нас прозренье,
И старец обретает мудрость взгляда.
Без прошлого бы не было сегодня,
А с ним не за горами и грядущее.
Законы временные непреложны —
В них воля проявляется Господня,
И лишь Ему подвластно все живущее.
Потуги наши жизнь продлить ничтожны.
Позднее по заказу урбинского герцога была написана картина, которую, как считается, в основном создал Марко Вечеллио, но при содействии престарелого мастера. Это «Богоматерь Милосердия» (Флоренция, галерея Питти), где в полном сборе представлено семейство Тициана, включая его самого, двух бездетных сыновей, племянников, одну из внучек и покойных жену, дочь и брата.
закатВ наступившем 1570 году накануне карнавала новым дожем Венеции был избран Альвизе Мочениго, с которым Тициан не единожды встречался в бытность того послом при дворе Карла V. На сей раз карнавальное веселье было омрачено трагическими событиями на Кипре, куда вторглись турки, огнем и мечом уничтожающие жилища и посевы христианских подданных Венеции. В городе появились первые беженцы с Кипра, рассказавшие о страшной резне, учиненной армией султана.
Как-то к Тициану на огонек зашли Сансовино, Федерико Бадуэр, который разбирался в тонкостях политики, и нынешний посол при мадридском дворе Антонио Тьеполо. Разговор зашел о серьезной опасности, нависшей над заморскими владениями Венеции. Пришла потрясшая всех весть о дикой расправе, учиненной турками над командующим гарнизоном крепости Фамагуста генералом Маркантонио Брагадином. Как жертвенного барана, палачи подвесили его на дереве за ноги и живьем стали сдирать с него кожу. Впечатлительного Орацио, присутствовавшего при разговоре, вырвало.
