Александр Горев - Неру
Настенные часы негромко пробили восемь раз. Посол, Кауль и Павлов вошли в кабинет Сталина.
Сталин, за руку поздоровавшись с вошедшими, жестом пригласил их к стоявшему слева от входа длинному столу, покрытому темно-зеленым сукном.
Осторожно разглядывая хозяина кабинета, Менон в душе поражался тому, насколько не походил живой Сталин на многочисленные цветные или черно-белые портреты, которые доводилось видеть послу. В облике Сталина не было ничего величественного или сверхъестественного. Перед Меноном сидел старый, утомленный человек с землистого цвета лицом, усыпанным мелкими оспинами. Седые, редкие, аккуратно зачесанные назад волосы. Худые, морщинистые руки, на которых проступали желто-коричневые пигментные пятна. Тонкие нервные пальцы, медленно вертевшие спичечный коробок или карандаш...
Сталин заговорил тихим глухим голосом, не поднимая глаз на Менона:
— Я к Вашим услугам, господин посол.
Менон поблагодарил его за любезное согласие принять индийского представителя.
— Прием иностранных представителей, как Вы знаете, входит в обязанности Председателя Совета Министров СССР, — негромко перевел слова Сталина Павлов.
— Премьер-министр Неру просил меня, господин Сталин, передать Вам приветствие и пожелание доброго здоровья.
— Я признателен господину премьеру и, в свою очередь, прошу передать ему мой привет, — сдержанно произнес Сталин.
За этими словами последовала пауза, которую поспешил разрядить Менон.
— Мне хотелось бы отметить любезность и предупредительность работников советского МИДа по отношению ко мне и сотрудникам нашего посольства. На меня произвело большое впечатление то дружелюбие, которое проявляют советские люди к представителям Индии.
— Это вполне естественно, — сказал Сталин. — Для советских людей все народы и расы равны. Мы относимся уважительно к великому народу Индии.
Сталин взял блокнот и стал что-то рисовать в нем. Потом поднял на Менона прищуренные, чуть косившие глаза и вдруг спросил:
— В Индии основные языки хинди и урду? Родственны ли они? Как они развивались? На каком языке говорят уроженцы Гуджарата?
Посол постарался по возможности полнее ответить Сталину. Последний вопрос, как быстро прикинул в уме Менон, явно не случайный: очевидно, Сталину известно, что Ганди родился в Гуджарате. Посол счел уместным немного рассказать о гандизме, потом перешел к вопросам внешней политики Индии и, в частности, упомянул об обмене посланиями между главами правительств СССР и Индии в связи с войной в Корее.
Сталин, продолжая рисовать в блокноте, изредка кивал головой, будто желая показать, что он принимает к сведению слова посла. Когда Менон кончил говорить, Сталин сказал:
— Мы против нагнетания враждебности в отношениях между государствами. Такой же позиции, как мы понимаем, придерживается и правительство Индии. Но в Америке, — в голосе его появились жесткие интонации, — есть определенные круги, которые заинтересованы в сохранении конфликтных ситуаций. Бессмысленно читать мораль тем, кто способен наживаться на крови.
Он помолчал немного и, усмехнувшись в усы, спокойно заметил:
— Крестьянин — человек простой, но мудрый. Когда на него нападает волк, крестьянин не читает ему проповедей, а пытается убить зверя. И волк чувствует это и ведет себя соответственно...
Менон, не удержавшись, слегка наклонился к собеседнику и украдкой заглянул в блокнот, который лежал перед Сталиным. Страничка блокнота была испещрена изображениями волков в различных позах...
— Какие сейчас отношения между Индией и Пакистаном? — поинтересовался Сталин.
Посол ответил, что в индийско-пакистанских отношениях существует немало сложностей, таких, например, как вопрос о принадлежности Кашмира. Правительство Индии не без тревоги восприняло информацию о намерениях пакистанских руководителей присоединиться к одному из региональных военно-политических блоков, к созданию которых уже приступили империалистические державы.
— Потребуется время, чтобы сгладилась горечь вражды между индусами и мусульманами, порожденной британским владычеством, — добавил посол.
— Как это примитивно, — с неожиданной резкостью произнес Сталин, — создавать государство на религиозной основе!
— Премьер-министр Неру привержен идее светскою государства и полон решимости неуклонно проводить ее в жизнь, — твердо сказал Менон. — Те пятьдесят миллионов мусульман, которые живут в Индии, должны чувствовать себя полноправными индийцами.
— Конечно, — поддержал Сталин, — и ваша политика по отношению к ним абсолютно правильная.
Вернувшись в посольство, Менон написал телеграмму о беседе в Кремле и, вызвав шифровальщика, распорядился отправить ее в Дели вне очереди...
Информация из Москвы не могла не порадовать Неру. Премьер хорошо знал, что в последние годы Сталин чрезвычайно редко принимал иностранных дипломатов, а это была уже вторая встреча главы Советского правительства с послом Индии. Одиннадцать месяцев назад, 5 марта 1952 года, Сталин беседовал в Кремле с предшественником Менона С.Радхакришнаном.
Отлично тренированная память сразу подсказала Неру главное из той первой беседы. Тогда Сталин заявил послу, что, по его мнению, не существует сколько-нибудь значительной международной проблемы, которую нельзя было бы разрешить путем переговоров. С ведома Неру С.Радхакришнан ознакомил индийских журналистов с содержанием беседы в Кремле. Газеты отмечали дружественную заинтересованность Советского правительства в прогрессе Индии и особо выделяли ту часть интервью Радхакришнана, где он говорил о том, что Сталин ни словом не обмолвился о необходимости для индийцев во всем следовать примеру Советского Союза. А ведь в те дни западная буржуазная пресса, да и некоторые индийские газеты правого толка, стараясь всячески принизить значение сотрудничества СССР и Индии в деле прекращения корейской войны, изощрялись в антисоветских и антикоммунистических измышлениях. Наиболее типичным было «пророчество», что советско-индийские отношения не получат никакого развития, поскольку, мол, «дружба с Россией возможна только ценой подчинения ей».
Кому, как не главе индийского правительства, было знать, что не все шло гладко в первые годы после установления дипломатических отношений между Индией и СССР. Иногда Неру чувствовал некоторую сдержанность советских политических деятелей, но он никогда не был склонен рассматривать это как проявление какой-либо недоброжелательности с их стороны. Напротив, в каждом таком случае он старался по возможности объективно выяснить причину, найти объяснение, а то и оправдание иной суховатой фразе, произнесенной представителем страны, в которой Неру видел только друга индийского народа.
