Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед
В библиотеке заводчика присутствовали, и довольно в большом числе, книги на немецком языке, что позволило Е. П. Пироговой высказать осторожное предположение, что Акинфий мог им владеть[764]. Нам оно не кажется правдоподобным. Кроме книг, неизвестно ни одного даже косвенного факта, который можно было счесть говорящим в пользу этого предположения. Кроме того, если бы Акинфий знал немецкий язык, он бы и сына Прокофия заставил его выучить, между тем тот в одном из писем прямо заявлял, что немецким не владеет.
Если присутствие книг, касающихся науки и техники, в библиотеке промышленника представляется вполне органичным, несколько неожиданно наличие в ней большого числа книг религиозного содержания, в том числе богослужебной литературы. На полках его библиотеки стояли не только Библия, Апостол, Евангелия, но также Триодь постная и цветная, Минеи служебные, Шестоднев, Служебник, Требник большой, Псалтырь восследованная и другие книги. «Такое значительное количество богослужебной литературы, — пишет Е. П. Пирогова, — думается, не было связано с особой религиозностью Акинфия Демидова: возможно, эти книги покупались для одной из демидовских церквей». Когда бы так, туда после смерти Акинфия их бы и отдали, из раздела исключив. Зная о тесной связи Акинфия со старообрядчеством, помня о том, что его отец знал Библию наизусть, мы бы остереглись отказывать Акинфию в искренней, глубокой религиозности. Может быть, наличию соответствующих книг в его библиотеке и не следует искать иных объяснений, нежели то, которое приходит в голову первым.
Акинфий не только собиратель и владелец книг. Он их активный читатель, иногда заказчик новых их списков. Детали, позволяющие так его характеризовать, находим в письмах приказчикам. Заметим, что факты, которые будут приведены, прекрасно вписываются в наше представление о них — не просто грамотных людях, но в большинстве своем старообрядцах, с великим в этой среде уважением к слову.
Ограничимся примерами из писем 1741 года:
«При сем послана к тебе з Дмитрием Тимофеевым и з сыном твоим Дмитрием книга да белой бумаги стопа. И ты по получении отдай оную книгу списать и чтоб она списана была хорошим письмом. А во оной книге есть многие речи недописаны, и те надлежит исправить с примеру других речей. И что дано будет за списыванья, о том меня уведомить» (Григорию Сидорову, письмо от 30 июня).
«Которому вы писцу отдали книгу переписывать о прежних царех, и того писца писмо полуустав веема изрядно. Дай Бог, чтобы он тое книгу всю бы таким исправным писмом переписал» (в Нижнетагильскую заводскую контору, от 6 июля, приписка в конце).
«Письма из оной канторы и при том полфунта медной проволоки, и две изториальныя книги, старая и вновь написанная, чрез Осипа Перезолова сего августа 22 дня получены». Здесь же, в конце: «Перезолову за писмо оной книги денги здесь заплачены» (туда же, от 22 августа)[765].
Из трех коротких упоминаний можно извлечь богатую информацию.
Книга — историческая («изториальная»), «о прежних царях». (Внимание! Круг интересов.) Акинфий с ней уже ознакомился и организует ее переписывание, для чего пересылает книгу и купленную бумагу. Отношение к тексту типично древнерусское, предписано редактировать дефектные места по имеющимся образцам (так и возникали новые редакции). Заботится о внешнем виде списка (просит списать «хорошим письмом»), отмечает красивый шрифт («писмо полуустав веема изрядно»). Оказывается, в Нижнетагильском заводе может не быть хорошей бумаги, но в нем есть писцы, которые таким шрифтом владеют, причем настолько профессионально, что быстро переписывают целую книгу.
Изрядно! Но Акинфий не только организует переписывание книг. Он делится книгой с другими потенциальными читателями: «Книжку, данную от меня, ежели прочел, пришли ко мне. Акинфеи Демидов» (письмо Г. Сидорову от 18 января, приписка рукой Акинфия)[766].
Лики Акинфия Демидова: Акинфий Великий
Сохранился единственный портрет Акинфия Демидова, написанный работавшим в Петербурге немецким художником Г. X. Гроотом. Богатый камзол, позумент, золоченая бахрома, рубашка с кружевными жабо и манжетами, выступающими из рукавов кафтана. Роскошный парик. Лицо холеное, сильное, властное, глаза, похожие скорее даже не на отцовские, а на глаза первого российского императора.
Акинфий Великий, Акинфий Грозный…
Насколько Акинфию, каким он встает перед нами из своих слов и дел, подходят эти определения?
Нет, кажется, никого из писавших об Акинфий Никитиче Демидове, будь то писатели или ученые, кто, пускай с оговорками, не восхищался бы им.
Дмитрий Мамин-Сибиряк, поразмышляв о «странном» (его выражение) характере Акинфия, вынес заключение: «гениальный человек». Павел Бажов призвал пишущих (мы эти слова уже приводили) показать Демидовых «в полный государственный, а не уральский только рост». Деливший свой талант между художественной прозой и научно-популярной литературой еще один уралец, наш современник Игорь Шакинко, пытался взвесить заслуги Акинфия «перед Уралом и Россией и, — добавлял он (с некоторым, похоже, смущением), — если хотите, перед народом». Подводя итог, не смог сдержать восхищения: «Заслуги эти и в самом деле грандиозны», Акинфий, по его мнению, «гениален в своем грандиозном предпринимательстве»[767].
Насколько справедливы оценки литераторов, не преувеличены ли они? Ограничимся мнением лишь одного профессионального ученого, признанного специалиста в области экономической истории Н.И. Павленко. Неоднократно весьма нелицеприятно отзываясь об Акинфии, он тем не менее исключительно высоко оценивал его среди предшествовавших и современных ему деятелей из этой предпринимательской династии: писал, что он «самый одаренный представитель династии Демидовых за всю двухвековую ее историю. Отца он превзошел и организаторскими способностями, и достигнутыми результатами в промышленном строительстве». Именно при Акинфии, по его мнению, «хозяйство этой линии Демидовых достигло зенита»[768].
Акинфии оставил после себя 25 заводов, из которых 18 (включая косную фабрику) построил сам. Промышленное хозяйство, оставленное отцом, расширилось при нем примерно втрое[769]. Стоимость его предприятий (строений и оборудования), без учета алтайских, составляла приблизительно 400 тысяч рублей[770].
Эти заводы — основа демидовского Дела. Но заводами оно далеко не исчерпывается. Пытаясь определить место Никиты и Акинфия Демидовых в отечественной истории только по объему произведенного на их предприятиях чугуна и стали, обрекаем себя на ошибку. Нужно учитывать более широкий контекст.
