Яков Цветов - Синие берега
Спускалась вниз. Третья ступень. Остались еще две. Услышала за спиной немолодой скрипучий голос:
- Вы ко мне?
Быстро обернулась. В дверях стоял высокий, худой мужчина: седая голова, очки, серый холщовый костюм.
- Знаете... - растерялась Мария. Снова поднялась.
- Нет, не знаю, - сдержанно сказал мужчина, поправил очки. Он внимательно рассматривал ее, ждал, что скажет дальше.
- Попить, - не нашлась Мария. - Пить очень хочется.
В уголке рта мужчины чуть обозначилась и не раскрылась усмешка. Словно уличенная в чем-то, Мария опустила голову.
- Из-за кружки воды свернули с улицы? - Он явно насторожился. Пожалуйста, заходите. Вода покамест есть.
"С чего начать? Как сказать? Этому меня не научили ни Андрей, ни Семен. - Сердце билось часто-часто. - И сразу чепуху сморозила: попить... Человек понял же, что чепуха. Девчонка еще. Совсем девчонка!" - ненавидела себя.
Они шли по пустынному гулкому коридору.
Коридор показался длинным, очень длинным. На стенах, под запыленными стеклами, висели гербарии, красовались газеты: "Наша школа", "Наш класс", кумачовое полотнище, на котором белыми буквами: "В добрый путь жизни, дорогие выпускники!" Мария шла, едва переступая. Неужели всего три месяца назад сидела она за партой, заглядывала в учебник и готовилась в этот самый "добрый путь"? Слезы душили ее, она заплакала б, если б мужчина снова не заговорил:
- Моя комната. - Он остановился у полуоткрытой двери. - Заходите.
Она вошла, взволнованная, растерянная.
- Пейте, пожалуйста. - Мужчина подал ей чашку с водой. В углу, на табурете, блестел металлический бачок, такой же, какой видела в коридоре. Но в коридоре возле бачка была и жестяная кружка.
Мария выпила почти всю чашку. Она и в самом деле хотела пить.
- Спасибо.
- Роман Харитонович, - назвал себя мужчина.
Мария поспешно откликнулась:
- Мария...
С опаской смотрела она на мужчину в сером холщовом костюме. "Как приступить к делу? С чего начать? Что говорить?" Тот ждал. Ждал, не проявляя нетерпения.
- Роман... Харитонович. - "Скажу все как есть" - решила. - Я скажу вам все как есть...
Он невозмутимо наклонил голову.
- Помогите нам...
- Кому это - вам? Вы не одна?
Роман Харитонович испытующе смотрел на Марию.
- Нам плохо. Очень плохо, Роман Харитонович... - Мария закрыла лицо руками, разрыдалась. - Немцы загнали нас в рощу... Выловят, если не уйдем оттуда... Командир послал меня...
Роман Харитонович молчал. Он опустил голову. Возможно, думал показалось Марии.
- А вы, девушка... Мария... опрометчивы, позвольте вам заметить. Не знаете меня, не представляете, куда вас несчастье занесло, и сразу - все начистоту. Черта похвальная в другое время. - Он скосил глаза. - Вот закрою вас здесь и пойду сообщу полицаям. Они у нас есть.
Мария отпрянула к стене: что наделала!
- Успокойтесь, ничего этого не случится, - размеренно продолжал Роман Харитонович, поняв ее состояние. - Я счел нужным поучить вас осторожности. Во мне сказался учитель. Так вот, ничем, к сожалению, помочь вам не смогу. Разве лишь... Переходите из рощи сюда. Если сможете. Если удастся. А ночью выйдете в лес, - показал на лес, видневшийся в окне. - В роще опасно, да. Вы, вероятно, заметили, мимо рощи - дорога, она связывает шесть селений. В нашей школе и учатся, то есть, учились дети из этих селений. Переходите в школу. Вот все, что могу предложить вам.
- Хорошо. Спасибо. Хорошо, - порывисто лепетала Мария. - Пойду скажу командиру.
- Идите в рощу другим путем, менее рискованным.
Они прошли в конец коридора.
- Сюда вот, пожалуйста. Черным ходом. Отсюда пойдете по тропинке и кустарником, видите? Кустарник не достигает рощи. Метров сто открытое место. Учтите это.
Мария кивнула: поняла. Глядя на него, уверенного, спокойного, она тоже стала уверенней, спокойней. Еще раз кивнула: поняла, спасибо.
По крутой тропинке, спотыкаясь, спускалась она со взгорья.
2
- Располагайтесь. Пожалуйста.
Роман Харитонович повернул от колонн у входа и двинулся по коридору, освещенному круглыми окнами в торцовых стенах. Вдоль правой стены нагромождены парты, одна на другую. Слева стояли муляжи зверей и птиц, со стеклянными дверцами шкафы с книгами, с коллекциями жуков и бабочек, с глобусами; один глобус, самый большой, повернут восточным полушарием на свет, - коричневые, зеленые, голубые пятна, кружочки, линии, густо засиженные мухами, и оттого казавшиеся совсем спокойными, как бы уснувшими. Спала Чехословакия, спала Польша, спала Франция, и Германия спала. Роман Харитонович шел впереди Андрея и Семена и раскрывал дверь за дверью.
- Учительская... Учебный кабинет физики. И еще учебный кабинет, химия. А вот, пожалуйста, гимнастический зал. Прекрасный, как видите, зал, - вздохнул Роман Харитонович. - Великолепный зал. Состязания, соревнования, игры. Любимейшее помещение школьников. - Опять вздохнул. Должно быть, тягостно было ему в пустом и тихом зале, где привык слышать шум, смех, ребячью возню. И пыль на полу, на подоконниках, паутина в углах словно усиливали эту тишину. Вышли из зала. - Вот классная комната, самая большая, седьмой "Б". Загляните.
Андрей прикидывал: стены кирпичные, крепкие, в случае чего ни пули, ни мины не пробьют. Разве снаряды. Но до артиллерии не дойдет... Окна не близко друг к другу - прижаться к широким простенкам, и пусть бьют в оконные проемы. Он выглянул в окно: подступы открытые - не подобраться, чтоб швырнуть гранату, атаковать двери. Конечно, если внимательно, неослабно следить. Оказывается, школы построены так, что в них можно учиться, но можно и держать оборону, - усмехнулся. Сейчас показалось ему, что для этого даже лучше приспособлены, чем для занятий...
- А окна коридора, как видите, выходят на школьный огород. - Роману Харитоновичу было приятно показывать свою школу этим военным, нашедшим в ней временный приют. - И подсобные строения вон. Два черных хода. - Андрей заметил, в ручки одной и другой двери просунут железный лом. - Левый выход на тропинку, - продолжал Роман Харитонович, - ту, что со взгорья спускается в рощу. По ней вы и добрались сюда. Итак, весь первый этаж...
Роман Харитонович поднимался по лестнице на второй этаж. Андрей и Семен следовали за ним.
- Девять классных комнат. - Роман Харитонович водил Андрея и Семена из класса в класс. - Все окнами, как видите, в сад. Яблоневый сад. Гордость школы... Посмотрите, - любовался Роман Харитонович, будто и сам, впервые увидел на яблонях румяные яблоки, впитавшие свет солнца и казавшиеся теплыми, даже горячими.
Неприютно выглядели покрытые пылью парты с откинутыми крышками, на которых ножичками вырезаны вензеля, с непроливайками, выпавшими из круглых гнезд, и неровными фиолетовыми полосами, залившими верх парты, одинокими казались большие черные доски, на них, написанные мелом, еще не стерты задачи, слова. "Мертвые классы". Андрей тоже вздохнул, неприметно, про себя.
