Степан Тимошенко - Воспоминания
Покончив с осмотром школы, я отправился к родственнице, где меня ожидала сестра. Условился с ней, что буду хлопотать в Москве о ее выезде ко мне в Америку. Оставил ей денег на выезд и после этого мы все вместе отправились на вокзал.
Московский поезд уходил вечером и я до Тулы проспал. Тула видимо разрослась, обратилась в большой промышленный центр. Кругом шли постройки новых заводских зданий. Во главе нашего поезда был электровоз, начиналась электрофицированная часть железнодорожной сети и расстояние от Тулы до Москвы мы проехали очень быстро. Вообще переезд Харьков-Москва занял пятнадцать часов. В прежнее время на это требовались сутки — большое ускорение движения. Но эта линия особенная, по ней ездит вся коммунистическая знать на Черноморское побережье и на Кавказские Минеральные Воды. Перед Москвой, обслуживающая вагон женщина, разносила стаканы полухолодного чая, но к чаю ничего, даже куска хлеба получить было нельзя. Вагон-ресторанов видимо не существовало.
На вокзале в Москве меня встретил представитель Интуриста и доставил меня в знакомый отель Метрополь. Мне отвели поместительный номер, состоявший из большой приемной и спальни. Вымывшись и переодевшись, я отправился вниз в ресторан. Чуть‑ли не одновременно туда явились трое русских профессоров, которым видимо было поручено меня встретить. Двух из них, В. З. Власова и В. В. Соколовского, я знал еще по Конгрессу Механики в Брюсселе. Третий, Г. К. Михайлов, оказался секретарем Общества Русских Инженеров. Про себя я решил, что он должно быть был представителем коммунистической партии. Профессора предложили начать день завтраком, а потом заняться осмотром Москвы и ее окрестностей. Завтрак был, конечно, не такой как в былые времена, но все же голод можно было утолить.
Для поездки по Москве решили воспользоваться автомобилем Власова, который был недавно им получен после нескольких лет ожидания в очереди. Власов, видимо, был горд своим приобретением, но как следует управлять автомобилем еще не научился. Впрочем, этого и не требовалось. Улицы были совсем пустые и автомобилей мы почти не встречали. Проехали по Тверской и выехали за город. Исторические места.
«Кутузовская изба», воспроизводящая ту, в которой происходил Военный Совет в Филях. Поехали дальше. Начался совсем деревенский вид. Кругом поля, небольшие березовые перелески. Власов решил показать мне свою дачу. Это был небольшой домик. Власову принадлежит только половина — три комнаты и кухня. Хотя уже был июнь, но в Москве иногда бывает холодно и семья на дачу еще не переехала. Обстановка самая жалкая. Раскладные железные кровати, какие я знал еще по студенческим временам. Постели закрыты одеялами из толстого грубого сукна. Видимо, известный русский академик живет теперь совсем по-студенчески. В дореволюционное время академики жили с большим комфортом. Осмотрев дачу, отправились назад в Москву.
По дороге показали дачу академика Капицы. Он, видимо, пользуется в России большой известностью, но его дача — самый обыкновенный деревянный домик, оставшийся от старого времени. Новых дач я не видал. Остановились на короткое время у нового здания Московского Университета. Полюбовались чудным видом на Москву. Осмотр Университета был намечен на один из последующих дней и мы, не задерживаясь, возвратились в мой отель. Тут условились встретиться на следующее утро и заняться осмотром Института Механики Академии Наук. Так закончился первый день моего пребывания в Москве.
На следующее утро опять явились те же профессора и мы отправились осматривать Институт Механики. Тут нас уже поджидали. В приемном зале собрались главные сотрудники Института во главе с директором, академиком А. А. Ильюшиным. Уселись за длинный стол. Начались расспросы об Америке и об американских лабораториях. После этих разговоров общего характера, занялись осмотром лаборатории. Машины мне знакомые, немецкого и швейцарского образца. Удивляла теснота расположения машин. К некоторым машинам трудно подойти, трудно установить измерительные приборы, а ведь деятельность лаборатории только начинается. Дальнейшее расширение лаборатории, видимо, не предусмотрено. Показали приборы для испытания стали при высоких температурах. Приборы такие же, как в Америке — ничего нового я не увидел.
Из Института Механики отправились в Институт Прикладной Механики и Машиностроения. Во главе Института стоит академик А. А. Благонравов, мой бывший ученик по Петербургскому Политехническому Институту. В те времена, он состоял в группе неуспевающих студентов, а теперь заведует крупнейшей лабораторией прикладной механики. В лаборатории я оставался недолго. Заведывавший моими передвижениями Г. К. Михайлов сообщил, что со мной желает встретиться вице-президент Академии Наук академик А. В. Топчиев и мы отправились в главное здание Академии. В кабинете Топчиева я застал группу ученых сотрудников. Все интересовались узнать, какое впечатление производит на меня Россия после сорокалетнего отсутствия. Говорили и о положении высшего технического образования, которым я специально интересовался. Топчиев намекнул также, что если бы я пожелал вернуться в Россию, то мог бы работать в одном из исследовательских институтов Академии. Вернулся я в свой отель, когда уже вечерело.
Следующий день, воскресенье, решил посвятить осмотру Кремля. Обошел его со всех сторон. Посмотрел на длинную очередь у мавзолея Ленина. Зашел в Кремль. Там уже было немало публики, главным образом школьников под присмотром учителей. Осмотрел Грановитую палату. Посетил Кремлевские церкви — все они обращены в музеи. Никаких церковных служб в них не происходит. Все церкви отремонтированы. Древняя живопись восстановлена под руководством специалистов. Кремлевский двор содержится в образцовом порядке. Осмотр Кремля занял все утро.
После обеда решил пойти в театр. Получить билет в Большой или Художественный театры не было никакой возможности — все распродано заранее. Зашел в какой‑то незнакомый мне небольшой оперный театр на Тверской. Шел Севильский Цирульник. И певцы и оркестр были очень хорошие. В антрактах публика вела себя чинно, но одежда у всех была довольно жалкая. В былые времена даже на галерке люди были лучше одеты. Теперь дамы в первых рядах партера одеты в самодельные ситцевые платья, мужчины являются в каких‑то парусиновых блузах, у всех плохая обувь. После театра пошел бродить по московским улицам. Поражало полное безлюдье. На улицах еще совсем светло, а в центре города почти нет прохожих. Вернулся в свой отель рано.
На следующее утро решил заняться делом моей сестры. Отправился в Министерство Внутренних Дел, в отделение, ведающее выездами за границу. Принял меня господин в военной форме, которому я изложил мою просьбу. Он попросил написать соответствующее прошение и обещал свое содействие. Прошение это, как позже выяснилось, не имело никаких последствий и сестра моя, прождав два года, умерла, не получив разрешения на выезд из России.
