Владимир Гнеушев - Тайна Марухского ледника
Утром он вылетел с двумя “технарями” к своим машинам. Пехотинцы встретили его радостно, как своего, помогли, чем могли, и еще через несколько дней два маленьких самолетика, коротко разбежавшись, взмыли в холодное небо, провожаемые громкими напутственными криками. Война продолжалась...
– А вина я им тогда действительно привез к Новому году,– вспоминает Вартан Семенович.– И если не ошибаюсь, в тот раз летал со мной Володя Паршиков, о котором у нас в эскадрилье совершенно серьезно говорили, что он счастливчик. Ну, посудите сами, не везло ли ему?
Мы уже начали летать на машинах Р-5. Это тоже не боевая машина, а транспортная, но все же лучше ПО-2, более мощная, вмещала в два-три раза больше груза. Как-то летел он по ущелью, и вот неожиданно немецкий истребитель насел на него, зашел в хвост и давай поливать из пулемета. Володя закинул голову назад, чтобы увидеть немца, попытаться разгадать следующий его маневр, но тут пулеметная очередь – и одна пуля прошла по носу и по лицу. Сел залитый кровью, но живой. А ведь не откинь он в тот момент голову назад и лишился бы ее в одно мгновение...
Летали мы тогда вообще очень много. Развернули соревнование, кто больше сделает вылетов в день, кто больше раненых доставит оттуда, а туда – вооружения, продовольствия, боепитания. Я, например, чтоб лишний рейс сделать, поднимался до рассвета и готовил самолет. Еще в темноте взлетал. Пока в горы долетишь, станет светло. Потом вечером прихватишь несколько минут, вот лишний рейс и получается. В месяце тридцать дней, вот тебе и арифметика. Надо сказать, что в соревновании я частенько первое место держал, хотя и другие ребята не отставали, Тот же Володя Паршиков, например. Он и сейчас летает командиром корабля. Живет в городе Ростове-на-Дону.
Вартан Семенович и его товарищи летали по только на Марухский перевал. С переменной интенсивностью бои разгорались и па других перевалах Кавказа – на Клухорском, Наурском, Нарзане... И труженики неба, бесстрашные его рыцари, летели туда, где сильнее всего гремели выстрелы, чтобы помочь товарищам на земле.
В район высокогорного селения Псху они летали, пожалуй, не меньше, чем на Марухский перевал. Вначале там не было посадочной площадки, и потому самолеты появлялись там лишь для того, чтобы сбросить груз, развернуться и уйти, пока немцы не заметили. Но, естественно, наше командование не устраивало подобное положение:
слишком много грузов портилось при ударе о землю, да н не все можно было сбросить. Взрыватели, например, пли динамит. И вскоре близ селения выросла посадочная площадка, такая крохотная, что даже таким самолетам, как ПО-2, еле-еле удавалось сесть.
Теперь для летчиков обстановка усложнилась. Разнообразнее и опаснее стали грузы – взрыватели, гранаты, ракеты. Можно легко представить себе, что получилось бы, если б стали взрываться ракеты. Самолет немедленно превратился бы в пылающий фейерверк, не успел бы и летчик спастись.
Но ребята продолжали опасную свою работу, садились на площадку, выключали двигатели и, пока шла разгрузка, наблюдали за небом. Почти всегда появлялись немецкие самолеты и начинался обстрел. Вартан Семенович вспоминает, что порой из Псху приходилось вылетать лишь после того, как сам летчик не подлатает машину: что-то гвоздиком надо прибить, что-то подклеить, а что-то и просто телефонным кабелем подвязать, который предусмотрительный механик клал где-нибудь в кабине или фюзеляже.
Возил Вартан Семенович и пленных немцев. Надолго запомнилась ему первая такая встреча с врагом. Однажды он получил приказ лететь на Псху, отвезти продукты, а на обратном пути захватить не раненого нашего, как обычно, а пленного немецкого офицера.
Немца привели сразу же, как только закончилась разгрузка. Был он худ и густо оброс рыжеватой щетиной, взгляд подавленно мрачный. Солдаты втиснули его в пространство позади пилотской кабины, связали ему руки и йоги, прикрутили так, что в полете ему невозможно было напасть на пилота. Оглянулся Вартан Семенович, чтоб вблизи увидеть своего пассажира, и ахнул: по грязному, стертому кителю немца цепочками, словно муравьи, ползали вши.
– Да куда же вы его такого сажаете? – крикнул он бойцам.
– Ничего,– засмеялись те,– ты покажи там, на берегу, какие они есть. А то небось многие там и в глаза их не видели.
– Да они ж ко мне в кабину перелезут!
– А ты вези быстрее,– утешали бойцы.
Пришлось взлетать. На аэродроме немца ожидал офицер из контрразведки и комиссар эскадрильи Григорий Моисеевич Любаров. Они поблагодарили Симонянца и увели немца, а машину тут же поставили под дизинфекцию.
– Я и сам после этого недели две дергался: все казалось, что ползают они по мне,– вспоминает Вартан Семенович...
Да, много отваги и мудрой выдержки довелось проявить нашим летчикам в дни и месяцы, опасные для Грузии. Но они защитили эту прекрасную страну и удивительно ли, что многие из них навсегда после этого остались здесь жить. Остался и Петр Александрович Савельев, летчик, о мастерстве которого рассказывал нам Тарасенко – он одно время летал с ним в горах в качестве радиста.
Проживает Петр Александрович сейчас в Тбилиси, работает, если можно применить столь заземленное слово к возвышенной профессии, командиром пассажирского корабля ТУ-104, стало быть, не изменяет конструктору. Те кому доводилось летать на линиях Тбилиси – Москва – Ленинград – Свердловск, наверняка могли видеть этом крепкого еще, пятидесятилетнего летчика с многочисленными орденскими планками, знаком заслуженного пилота гражданского Аэрофлота СССР и значком, означающим, что Савельев не только первоклассный пилот, но и то, что он является первым в стране человеком, налетавшим восемь миллионов километров.
Как часто бывает с людьми, одержимыми одной страстью, Савельев в авиацию попал не сразу же. Словно испытывая его, судьба вначале послала комсомольца Савельева в одно из ленинградских ФЗУ, окончив которое, он два года работал печатником. Но мечта о небе не проходила никогда, и, поняв это, товарищи по работе отправили его как лучшего производственника в Тамбовскую авиашколу. В 1938 году он закончил летное училище, летал на самолетах гражданских, а с первых дней войны стал летчиком военным.
В доме его, не без помощи, вероятно, жены, Марии Александровны, сохранились некоторые интересные документы, в том числе ветхие от времени экземпляры газет за 1941 и 1943 годы. В первой из них, которая называлась “Боевые резервы”, в номере от 13 декабря есть заметка, подписанная пилотом П. Савельевым. Называлась заметка коротко и просто: “Высокая честь”. Вот о чем в ней говорилось сдержанным языком газет военного времени:
