Юрий Скуратов - Кремлевские подряды «Мабетекса». Последнее расследование Генерального прокурора России
Но у нее заботы были одни, а у меня совсем другие: я был студентом, стипендии на жизнь не хватало, надо было подрабатывать, а летние каникулы — самый лучший для этого период.
Летом я увидел ее на гастролях Владивостокского театра, затем — в кинотеатре: мы здоровались, но не больше.
Но видимо, какая-то внутренняя связь между нами уже установилась. Помню, как-то сидели мы с моим приятелем Лешей Гуциным в сквере, читали газеты. Вдруг Леша толкает меня в бок:
— Смотри, твоя Ленка идет!
«Твоя»! Газета выпала у меня из рук.
После четвертого курса я приехал домой на летние каникулы. Развлечений тогда особо не было: кино или танцы. На танцплощадке я и встретил Лену в один из последних дней отдыха. Встретил и пригласил на танец.
Как она потом призналась, за день до этого ей приснился удивительный сон. Что она пошла с подружкой на эту самую танцплощадку. Заиграла музыка, и она увидела меня. Я подошел к ним и пригласил на танец… ее подружку.
После танцев я пошел провожать Лену. Проводил до дома, но свидания не назначил, как это было принято по всем правилам того времени. Лена удивилась. Но удивляться было нечему: на следующий день я улетел в Свердловск.
Не знаю, почему я не решился сказать ей тогда об этом.
С этого момента Лена Беседина засела у меня в голове прочно. Через некоторое время у моего приятеля в Улан-Удэ наметилась свадьба. Свадьбы в нашем городе, как правило, собирали огромное количество людей. Но я не знал, будет ли Лена, и поэтому через Лешу Гуцина пригласил ее прийти, а другого своего товарища попросил «для гарантии» привезти ее на машине.
Со свадьбы домой шли вместе. Было лето, пахло свежей травой и цветами, мы шли и говорили. О чем? Да обо всем. Вот тогда-то я окончательно и понял, что Лена Беседина и есть тот человек, который мне нужен. Та, единственная… Предложение я ей сделал позже — прислал письмо из Свердловска в Улан-Удэ, в котором и объяснился в любви. Через некоторое время Лена Беседина стала моей женой. Она переехала ко мне в Свердловск, закончила там институт и стала инженером-экономистом. В 1976 году родился наш первенец — сын Дима, в 1981 году — дочь Саша.
Помню, пока я был в армии, на мое место в комнате № 214 в студенческом общежитии никого не селили, держали для меня.
Потом, когда я вернулся, мы уже жили там с Леной. И — незаконным образом — с Димкой, когда тот родился. Незаконным потому, что детей, тем более грудных, держать в общежитии было нельзя, но все, в том числе и начальство, закрывали на это глаза.
Из этого общежития, из памятной сердцу 214-й комнаты, мы переехали в другое общежитие, то самое, где ныне живут студенты судебно-прокурорского факультета. К тому времени я стал неплохо зарабатывать, и это дало нам возможность подыскать для себя отдельное жилье. Им стала уютная однокомнатная квартира, которую мы сняли с помощью одной моей коллеги. Там мы с Леной прожили три с половиной года.
А потом нам дали двухкомнатную квартиру. Это было первое наше собственное жилье, наши скитания по чужим углам прекратились. Дом был девятиэтажный, кирпичный.
В общем, помыкаться пришлось немало, но скитания эти не оставили в душе тяжелого следа — мы были молоды, верили в свою счастливую звезду, в то, что завтрашний день будет лучше сегодняшнего, мы любили друг друга…
* * *Мы прожили с Леной 32 года душа в душу, все эти годы вместе делили и радости, и трудности. Конечно, во всей этой гнусной истории ей было во сто крат тяжелее, чем мне, ее мужу. Ведь, когда я шел во власть, я понимал, чем рискую. Она же своего согласия на такие испытания не давала. Да, она понимала, что мир большой политики может оказаться очень грязным. Но чтобы до такой степени?!..
Одно знаю точно: Лена ни на секунду не поверила, что там, на пленке, могу быть я.
«Мы знакомы с подросткового возраста, — сказала она в интервью еженедельнику «Аргументы и факты». — Я знала, насколько он спокойно относится к женщинам. Знала, что никогда никаких увлечений у него не было. Он не бабник. А на пленке абсолютно другой человек. И потом, я была упреждена, когда в ноябре муж сказал: мы выходим на Березовского, имей в виду — возможно все».
Не только жена, но и никто из тех, кто знал меня близко — мои старые друзья, — не поверили увиденному по телевизору.
«Я знаю Юру ровно 30 лет, — рассказала «Комсомольской правде» моя бывшая однокурсница Нина Нестерова. — Это просто не он! Да, внешне похож, но поведение — не его! «Сю-сю-му-сю, мои кошечки», — он никогда ничего подобного не говорил, это не в его характере. Да к тому же, извините за откровенность, в таком возрасте, как у него, да с такими заботами в голове — хорошо, если его хватает на жену. Он и в молодости на девочек особого внимания не обращал, был, что называется, «ботаник» — всегда с книжками. И потом, Юра брезгливый, с такими шмакодявками никогда бы не стал. Я прекрасно знаю его жену — красавица…»
Что еще сказать? Если бы не поддержка жены, семьи, наших друзей, я, может быть, и не выдержал бы, сломался бы психологически, морально. Но я видел, что все близкие люди верили в меня, и это придавало мне для борьбы новые силы.
Оказавшись под прожекторами журналистского внимания, под давлением базарных слухов и косыми взглядами «доброжелателей», многие женщины, наверное, спасовали бы. Но моя Лена оказалась не такой. И мне очень приятно.
В доказательство хочу привести фрагменты одного из интервью, в данном случае — журналу «Профиль», где она отвечала на очень непростые вопросы.
««Профиль»: — Хотим извиниться за то, что как-то написали, что вы от мужа ушли. Как сейчас понимаем, это неправда.
Елена Скуратова: — Все было как раз наоборот. Обычно мы с дочкой всю неделю проводили в московской квартире, откуда мне удобно добираться до работы, а ей в институт. Муж, сын Дима и моя мама любят свежий воздух и тишину. Они живут за городом постоянно. Когда мужа отстранили от дел, мы решили, что надо быть вместе, и перебрались с дочкой на дачу Так что семья не распалась — наоборот, это испытание нас сплотило.
«П.»: — Как вы пережили показ кассеты по телевидению, шквал прессы?
Е. С.: — Еще в ноябре 1998 года, за четыре месяца до всех этих событий, муж предупредил, что начинает расследовать очень серьезные дела и надо быть готовым ко всему, к самым неожиданным и жестким провокациям. Мы просчитали все возможные варианты: Юра никогда не брал взятки, никого не покрывал, придраться вроде было не к чему. Мы очень боялись за детей, просили их поменьше бывать в компаниях, не ходить на дискотеки, сдерживать себя, если кто-то пристает в транспорте. Могло ведь случиться все, что угодно: наркотики могли подбросить, оружие… Сын и дочь, конечно, были этими ограничениями недовольны и нашего беспокойства не понимали.
