Елена Мищенко - Орхидея из стали. Марлен Дитрих
Гитлер уже бомбил Варшаву, его армия вошла в Польшу. Ремарк и Мария, а также остальные члены семьи Дитрих успели к пароходу, они встретились все вместе в Шербурге, у причала. Огромный пароход Queen Mary покачивался на волнах. Но куда девалось его былое величие, имперская красота? Вместо ярких гирлянд, букетов живых цветов, нарядной толпы, палубы заполнили люди в серых, темных одеждах, толпы беженцев старались поскорее занять любые места на палубах.
Некогда роскошный обеденный зал был превращен в ночлежку, повсюду стояли, лежали, сидели растерянные, испуганные люди. Спали на бильярдных столах, из бассейнов выпустили воду, там тоже размещались беженцы. Не существовало различий на классы, – всех объединяли одинаковые чувства: страх за близких, боязнь перед будущим.
Люди опасались, что немецкие субмарины могут предпринять военные действия против английского корабля. Было приказано надеть спасательные жилеты. Паника постепенно овладевала огромным кораблем и его пассажирами. Капитан по радио объявил режим соблюдения тишины. Ходили слухи, что корабль изменил курс и идет в Канаду. Марлен послала туда частный самолет с доверенным лицом, чтобы переправить всех в Америку…
Какой сумасшедшей радостью сменились отчаяние и испуг, когда, наконец, показалась ОНА – Статуя Свободы! Корабль заходил в нью-йоркскую гавань. Верхняя палуба была переполнена, люди кричали, плакали, смеялись, – они были спасены! Они были дома!
Мария, Ремарк, Рудольф, Тэми обнимались, плакали от счастья и даже верный пес Тедди, почувствовав всеобщее ликование, тоже по-своему выражал восторг.
«Мы в Нью-Йорке!», – раздался в телефонной трубке голос Марии, и Марлен в голливудской студии тоже расплакалась от счастья. Она хотела услышать голоса всей своей «семьи», поговорить с каждым, убедиться, что все живы.
В Нью-Йорке дыхание войны совсем не чувствовалось, там проходила Всемирная выставка, газеты опять публиковали огромные фото Марлен Дитрих, она снималась в фильме «Дестри снова в седле», и журналисты с удовольствием описывали красочные подробности ее романа с мужественным красавцем Джеймсом Стюартом, исполнителем главной роли.
Фильм имел большой успех, студия Universal заработала свои капиталы, а Марлен снялась еще в нескольких фильмах Джо Пастернака, продюссера и режиссера, тоже в свое время иммигрировавшего в Голливуд из Европы.
Живя в Калифорнии, рядом с Марлен, Ремарк страдал, он понимал, что их роман завершен, редкие встречи заканчивались бурными выяснениями отношений.
Получив от него письмо со словами любви и страданий, Марлен приглашала его к себе, называла по обыкновению, «своим единственным», иногда позволяла любить себя.
Но Ремарк знал цену ее словам. В своем романе «Триумфальная арка» он рассказал грустную историю их любви устами главного героя – Равика:
«Я тебе ничего не хочу внушать. Лучше расскажу тебе сказку про Волну и Утес. Старая история. Старше нас с тобой. Слушай. Жила-была Волна и любила Утес, где-то в море, скажем, в бухте Капри. Она обдавала его пеной и брызгами, день и ночь целовала его, обвивала своими белыми руками. Она вздыхала, и плакала, и молила: «Приди ко мне, Утес!» Она любила его, обдавала пеной и медленно подтачивала. И вот в один прекрасный день, совсем уже подточенный, Утес качнулся и рухнул в ее объятия.
– Ну и что же? – спросила Жоан.
– И вдруг Утеса не стало. Не с кем играть, некого любить, не о ком скорбеть. Утес затонул в Волне. Теперь это был лишь каменный обломок на дне морском.
Волна же была разочарована, ей казалось, что ее обманули, и вскоре она нашла себе новый Утес».
Мудрый и грустный Ремарк был прав. Вскоре Марлен нашла новый Утес. Его звали Жан Габен.
«JEAN, C’EST MARLENE!»
«Жан, это Марлен», – произнес на безупречном французском языке чуть хрипловатый женский голос, который сводил с ума великих и сильных мира сего. Габен прижал плотнее к уху телефонную трубку…
Так начался их роман – бурный, головокружительный, по-французски изысканный, по-голливудски разрекламированный. Роман, ставший источником страстей и страданий для обоих.
Марлен ждала прибытия Габена в Голливуд, еще в 1938 году она послала телеграмму Рудольфу Зиберу: «Паппи, я слышала, Габен приезжает сюда. Выясни. Я первая должна заполучить его».
И она его заполучила. Американский контракт позволил Габену уехать из оккупированной Франции в Голливуд. Габен не знал, что на другом континенте его ждет женщина, страстно желавшая заключить его в свои объятия и всегда – всегда! – получавшая желаемое. В том числе и Любовь.
Жан Алексис Габен Монкорже (таково настоящее имя Габена) родился в 1904 году в Париже, в семье железнодорожного рабочего. Но в душе его отца жила любовь к театру, к сцене. Он мечтал стать большим актером. Однако ему пришлось довольствоваться второстепенными ролями в небольших театриках. Мать Жана тоже выступала на сцене, пела в дешевых кабаре. Отец мечтал, что его сын станет актером, осуществит его мечту, он заставлял его играть на сцене, учил актерскому ремеслу.
Но Жан мечтал стать машинистом паровоза, мчаться сквозь тьму на огромном составе, сверкая фарами, пронзая ночь длинным протяжным гудком.
Жизнь распорядилась иначе, и он стал знаменитым актером, гордостью Франции, но до этого ему пришлось узнать жизнь во всем ее многообразии. Он грузил мешки с углем, работал на сталелитейном заводе, служил на флоте. А потом вернулся в театр – так казалось надежнее. У него был приятный, «французский», с хрипотцой голос, мужественная внешность, он прекрасно двигался, танцевал, и успех пришел к нему.
В начале тридцатых годов веселый парень в кепке, сдвинутой на затылок, вихрастый, беззаботный, шагнул с эстрадных подмостков на экран. В первый же день съемок он обратился к съемочной группе: «Я хочу сразу вам сказать. что я ничего не смыслю во всей этой технике. Но раз решено сниматься – так сниматься. По-моему, я так же мало создан для кино как для того чтобы быть епископом. Но раз нужно – значит нужно. По крайней мере, я вас предупредил».
Габен был неукротим, его буйный нрав всегда выплескивался на окружающих. С ним опасно было вступать в перепалку. Даже в кино он всегда просил режиссеров, чтобы в фильме была сцена «гнева», которая заканчивалась дракой. Так было когда он снимался в дешевых фильмах.
Блестящий французский режиссер Жан Ренуар сделал его «тем самым Габеном», который приобрел всемирную известность. Вот таким прибыл этот внешне суровый, молчаливый человек в Голливуд. Его приняли с распростертыми объятиями. Сначала его поселили в роскошный отель, к его услугам были лимузин и яхта, малейшая прихоть исполнялась моментально, он стал королем Голливуда. В его честь устраивались шумные party, на него приходили смотреть, он был новой игрушкой фабрики звезд.
