Морис Тринтиньян - Большой Приз Монте-Карло
Возможно, мне не стоило тебе рассказывать об этом случае, потому что я не хочу сказать, что это пример для подражания. И не потому я рассказал тебе, что это было необычно, а только потому, что это говорит о том, каким выдающимся гонщиком был Вимилль. Когда он выкинул эту «шутку» в Турине, за его плечами уже было более десяти лет гоночной карьеры. Эта «шутка» была достойна мастера… но не какого-нибудь одаренного ученика.
– Понял, профессор, – засмеялся Марк.
– Признаюсь, даже представить себе не могу, что Стирлинг Мосс мог бы устроить нечто подобное для Фанхио. Напротив, насколько смел этот англичанин, чтобы пощекотать нервы своему первому номеру, у «Мерседес» из этого мог бы получиться большой цирк.
– Ну да ладно, мечтать не вредно, – заявил я, вставая из-за стола – Пойду! Хочу лечь пораньше.
Я отдаю предпочтение старому шасси
Тогда как некоторые гонщики с приближением дня гонок становятся настолько нервными, что не могут даже заснуть, я должен благодарить небеса за то, что не испытываю подобных мучений.
Я спал как убитый, и потом еще долго лежал в постели, читая новости, в которых «Феррари» единодушно давали не слишком высокую оценку. Меня это никак не трогало, и к последней тренировке я приступил свежим и в хорошей форме.
Перед обедом я зашел в боксы. На мой автомобиль уже было установлено старое шасси, и когда я входил, как раз ставили комплект новых шин на все четыре колеса. Встретивший меня Уголини предложил мне назначить время последнего совещания, которое должно было состояться по окончании тренировки и после которого он должен был звонить Феррари в Модену.
Я надеялся, что маэстро позвонит Коммендаторе сразу же по окончании совещания из находившейся в боксах телефонной кабинки с маленькой стеклянной дверцей. Я бы непременно остался, чтобы увидеть гримасы Уголини, когда он будет говорить с шефом. Это зрелище стоило прогулки, тем более по Монако, поскольку дела шли неважно. Зачастую они разговаривали по полчаса. Например, в Буэнос-Айресе Уголини говорил с Феррари 27 минут. Когда я представил себе стоимость счета, мне стало плохо!
Поскольку шины на автомобиле были новыми, несколько кругов я прошел в спокойном темпе. Никогда не следует выходить на старт гонки с новыми шинами – они еще не прикатаны, и автомобиль заносит. Поэтому прикатывать их надо во время тренировки, чтобы удалить с них опасную поверхностную резиновую пленку.
Потом, как было решено днем ранее, я испытал другой автомобиль, на котором было установлено новое шасси. На нем я уже должен был включать четвертую передачу, но это приводило к шести лишним переключениям на каждом круге, потере времени и излишнему утомлению.
Коробки передач гоночных автомобилей не имеют синхронизаторов. Они вызвали бы конструктивные проблемы и увеличили бы риск поломок. Поэтому при переключении на низшую передачу гонщики вынуждены использовать перегазовку[5].
Через несколько кругов я вернулся в боксы с твердым решением.
– Отдаю предпочтение старому шасси, – сказал я Уголини. – С автомобилем, на котором я должен переключать передачи 18 раз на круге, шансов на успех нет никаких. А если не включать четвертую передачу, теряется много времени, поскольку на третьей невозможно долго удерживать скорость.
Поскольку мы находились в боксах у всех на виду, Уголини воздержался от какого-либо комментария и лишь попросил меня:
– Был бы рад, если бы с четвертой передачей ты прошел круг быстрее, чем за 1'44,4". Ты на девятом месте, а это означает старт из четвертого ряда[6]. Виллорези – восьмой – опередил тебя лишь на одну десятую, и ему этого хватит для того, чтобы стартовать из третьего ряда. Думаю, стоит попытаться улучшить время еще на две десятых секунды.
Я снова сел в свой первый автомобиль под номером 44. Новые шины были прикатаны. К несчастью, трасса была забита, на ней было не менее 20-ти автомобилей. Мне постоянно мешали, поэтому, чтобы излишне не рисковать, я предпочел вернуться в боксы.
Стартовать из четвертого ряда, разумеется, не самый лучший вариант, но, в конце концов, не делать же из этого трагедию.
Уголини считал так же и не давил на меня. Он лишь сказал:
– Через несколько минут встретимся в боксах.
История о маленьком коньке
Таким образом, тренировочные заезды перед Гран-при Европы в Монако остались позади. Перед уходом я наскоро окинул взглядом боксы и гоночные автомобили. Теперь – отдыхать до утра. Еще я подумал о часах работы, которые необходимо было потратить на подготовку к старту всех этих автомобилей стоимостью в миллионы. Подумал я и о своих соперниках, о себе самом, о риске, которому все мы подвергаемся, находясь здесь. Подумал я и об оставшемся перед гонкой времени, в течение которого надо было оценить шансы и продумать тактику, которая позволила бы добиться максимального результата. А ведь могло так случиться, что уже на первом круге поломка или случайная авария сведут на нет все усилия.
Этот год не был так добр к Феррари, как к его конкурентам, но я верил в Феррари. Я знал, что его уязвленное самолюбие заставит превозмочь себя, чтобы в следующем сезоне выставить автомобиль, способный принести ему новые победы.
Я зажег сигарету и рассеянно понаблюдал за механиками, которые заталкивали автомобили в боксы, а затем предался мечтам. Увидев проезжающий передо мной синий «Гордини», я мысленно покинул Монако и вернулся в Молсхейм на завод «Бугатти». Я знал, что Ролан Бугатти там в тайне работает над воссозданием монопоста, о котором так мечтали все французы.
Мысленно я был в Молсхейме у Бугатти, но меня отвлек чей-то голос:
– Ну так что, Prdko, умер маленький конек?
Обратившимся ко мне был Раймонд Майомандр. Майомандр был журналистом и, кроме того, моим приятелем. Я не забывал о том, что незадолго до войны, когда я только начинал гоняться, именно он написал обо мне первую статью. Толстенький, с добрым лицом, он был воплощением радости жизни.
«Смерть маленького конька» являлась игрой слов, смысл которой мог понять только тот, кто знал, что маленький черный конек – это эмблема марки «Феррари».
Майомандр, которого все называли Пингвином, окликнул меня Prdko, поскольку хорошо знал меня и позволял себе так круто шутить со мной.
Я ответил ему в том же духе:
– Я думаю, что он годится теперь лишь для скотобойни.
– Послушай, я хотел бы получить от тебя некоторую информацию, касающуюся этого конька.
Он подошел ко мне, таинственно прикрылся и зашептал мне на ухо:
– Я занимаюсь автомобилями уже 25 лет. Как говорится, начинаю в них немного разбираться, но должен признаться тебе, до сих пор не знаю, почему на эмблеме «Феррари» черный конек. Ты знаешь?
