А Лурье - Адмирал Г И Бутаков
Крымская война
К началу войны русский Черноморский флот имел в своем составе 14 линейных кораблей, шесть фрегатов, четыре корвета, 12 бригов, 32 транспорта, семь пароходо-фрегатов и 24 малых парохода. Боевая подготовка флота, проводившаяся под руководством лучших учеников адмирала М.П. Лазарева - В.А. Корнилова, П.С. Нахимова и В.И. Истомина, находилась на высоком уровне. Русский флот был значительно лучше подготовлен к ведению боевых действий, чем турецкий, подготовкой которого руководили английские инструкторы.
Несмотря на талантливое руководство и отличную подготовку. Черноморский флот не мог противостоять соединенным англо-франко-турецким силам из-за отсутствия в его составе крупных паровых кораблей.
Экономическая отсталость России наиболее ярко проявлялась в технической отсталости русского флота. То, что флот был технически плохо оснащен и имел очень мало паровых кораблей, понимали передовые русские морские офицеры, однако преодолеть консерватизм правительственных органов они не могли.
В личном архиве Бутакова обнаружено чрезвычайно интересное письмо-памфлет без заголовка и даты. Написанное в крайне резкой, язвительно-сатирической форме, письмо это, судя по содержанию, относится к 50-м годам XIX века. Оно говорит о том, что наступил конец иллюзиям Бутакова, зародившимся ранее, в период расцвета парусного флота. Иронически восхваляя "наши кораблики красавцы и ходоки, где блестит артиллерия, а работы парусами производятся с примерной живостью", Бутаков высмеивает техническую отсталость русского флота, состоявшего из парусных кораблей. "Полюбуйтесь, - восклицает в этом письме Бутаков, - как по сигналу прислать вооруженные гребные суда они слетятся к борту флагманского корабля! Как мало им нужно времени на вооружение, как быстро по спуске они готовы сделать выстрел!.. Зачем вам знать, что эти корабли выстроены не из дерева, а из репы, хотя за них заплачено, как будто они были деревянные? Зато ядро неприятельское, пробивая репу, не губит людей осколками и щепами!
...Какое вам дело, что у корабля, едва прослужившего десяток лет, при пальбе (конечно, весьма умеренной) вылезают пушечные рамы из репового дерева, в которое они закреплены!.. Знаете ли вы, что мы собираемся на войну, не имея ни на одном судне порядочного абордажного оружия, не имея на всем флоте ни одного пистолета, едва на одном корабле абордажные палаши! Как же командиры-то... молча смотрят на все ужасы своего положения, скажут мне?.. Я отвечу на это: свяжите человека по рукам и ногам и требуйте, чтобы он бегал. Заставьте его заниматься целый день фронтовым учением (солдатским делом), пригонкой обмундировки... амуниции, продовольствием... огромной перепиской о пустяках (бюрократиею) и сверх всего пусть он бегает и канючит о каждом гвозде и каждой каболке для его судна, а во время похода велите ему ежедневно пересматривать... отчеты о лотах и золотниках провизии, сала, смолы... да не давайте ему на все это людей знающих... да грозите ему строжайшей ответственностью за каждый золотник!.."{33}.
Это письмо - поразительный по смелости документ, свидетельствующий о честности, правдивости и прогрессивности взглядов Бутакова.
Понимая, что вооружение, оснащение и снабжение кораблей имеет огромные недочеты, Бутаков делал все, что было в его силах, для усиления боевой готовности флота. Каждый свободный час он использовал для обучения вверенного ему личного состава пароходо-фрегата "Владимир". Особенное внимание Бутаков обращал на воспитание в матросах стойкости и самообладания, необходимых в бою.
Так, однажды жители Николаева были свидетелями любопытного события. В один из теплых июньских вечеров на реке Ингул загрохотали артиллерийские выстрелы. Это команда пароходо-фрегата "Владимир" начала учебную стрельбу. Мишенью, как обычно, служил щит, установленный на некотором расстоянии от корабля. Внезапно стрельба прекратилась, и к щиту устремились шлюпки. Но как только шлюпки отошли далеко от пароходо-фрегата, вновь раздались выстрелы. В толпе на берегу началось волнение, нет ли тут какой-нибудь ошибки? Над мечущимися шлюпками летели одно за другим ядра. Шлюпки кинулись вправо вправо сместилось и направление выстрелов, шлюпки рванулись влево переместились влево и залпы. Можно было подумать, что шлюпки обстреливает неприятельский корабль.
Жертв на шлюпках не было, да и не могло быть. Как выяснилось вскоре, обстрел был преднамеренным и проводился с соблюдением всех правил предосторожности. Оказалось, что Бутаков стремился создать в мирное время обстановку, близкую к боевой. В шханечном журнале "Владимира" об этом событии записано следующее: "...Лишь только они удалились от парохода на несколько кабельтовых, пальбу в щит возобновили через головы гребцов для укрепления их нервов перед войною. Не быв предуведомлены об этом, шлюпки после второго ядра бросились вправо. Тогда... пустили туда через головы ядро. Они бросились влево. Пальба повторилась влево. Тогда они взяли прежнее направление к щиту и уже не уклонялись от летевших еще несколько времени через головы их ядер"{34}.
Цель учения была достигнута.
* * *
В те дни, когда Корнилов, возвратившись в Севастополь, готовил эскадру к выходу на рекогносцировку турецкого побережья, пароходо-фрегат "Владимир" находился у Алупки, в районе мыса Киркинеиз, где его команда снимала с мели пароход "Еиикале", наскочивший на каменную гряду. Григорий Иванович Бутаков торопился с работами, опасаясь, что эскадра уйдет в море без "Владимира". Корнилов и в самом деле решил было не дожидаться окончания спасательных работ, но возвратившийся вечером 18 октября Бутаков доложил ему, что рабочие заделывают пробоину, после чего пароход можно будет поднять и откачать. Адмирал отложил ненадолго выход эскадры.
Утром 23 октября, после того как, окончив работу, "Владимир" возвратился в Севастополь, Корнилов вышел с эскадрой в море.
Курс эскадры вел к Сулину. Строго выполняя инструкцию Меншикова, Корнилов стремился "узнать о выходе турецкого флота из Босфора - и лишь в этом случае начать военные действия".
От Сулина эскадра пошла вдоль румелийского побережья. На пароходо-фрегат "Владимир" были возложены задачи разведки. С этой целью он время от времени отделялся от эскадры и подходит к турецкому берегу Иногда он подходил к берегу так близко, что, например, у Варны, Бутаков смог сосчитать количество орудий на бастионах (их оказалось 21) и даже посмотреть на происходивший на берегу смотр турецких войск.
26 октября 1853 года русская эскадра подошла к Босфору. Кроме множества купеческих судов, она обнаружила там турецкую эскадру из пяти фрегатов, одного корвета и одного парохода. Так как северо-восточный ветер к ночи усилился, предвещая бурную погоду, Корнилов решил возвратиться в Севастополь.
