Ярослав Иосселиани - В битвах под водой
Из беседы с Нарновым я понял, что моя биография ему уже хорошо известна, и разговор наш касался только отдельных подробностей моей жизни и учебы.
- Ну что ж, - как бы заключил комиссар нашу беседу, - судя по всему, вы привыкли преодолевать трудности. Вам бояться нечего. Отныне вы будете учиться у нашего командира. Несмотря на свою молодость, Илларион Фартушный отличный воспитатель. Он умеет передавать свои знания подчиненным, помогает в учебе тем, кто хочет что-нибудь узнать, и нетерпим к тем, кто ничем не интересуется или ленится. В общем, ни один молодой лейтенант, подобно вам робко вступивший на борт корабля, не задерживался у него больше двух лет. Обычно за год с небольшим мы их "выгоняем" дальше...
- Как?! - вырвалось у меня.
- Очень просто, - рассмеялся Нарнов, - молодежь овладевает нашим подводным делом и идет дальше на продвижение по службе... Ведь самую лучшую характеристику офицера составляют количество обученных и деловые качества воспитанных им людей.
- Какое там продвижение, хоть бы стать когда-нибудь настоящим штурманом.
- Штурманом вы будете очень скоро, нужно только приложить усилия. Уже после первого похода вы почувствуете себя на ногах...
Поздно вечером я доложил командиру корабля о том, что дела и обязанности штурмана подводной лодки "Касатка" мною приняты. Фартушный в нескольких словах изложил мне цели и характер предстоящего похода, примерные маршруты перехода в район боевой подготовки, сроки выхода и возвращения в базу.
- Произведите предварительную прокладку и подготовьте боевую часть к выходу в море к восьми часам! - закончил Фартушный приказанием свой короткий инструктаж.
Утром я пришел на корабль намного раньше других офицеров и сразу же приступил к штурманским расчетам. К приходу командира предварительная прокладка курсов подводной лодки была произведена.
Выслушав доклад старшего помощника, Фартушный спустился в центральный пост, подошел к моему столику и, бегло проверив мои расчеты, заявил:
- Ну что ж, прокладка произведена... по первому разу даже... неплохо, но малость небрежно!
Похвала эта была настолько неожиданной для меня, что я не нашелся, что сказать, и так и остался стоять, пока командир и комиссар не удалились на мостик.
Когда "Касатка" снялась со швартовов и вышла в море, я был вызван на мостик старпомом и поставлен на вахту.
- Вы, как штурман, обязаны стоять на вахте с первой боевой сменой, официальным тоном заявил он мне, - сейчас очередь вашей смены, заступайте на вахту!
Робость моих действий на командном пункте не могла ускользнуть от внимательных, опытных глаз Фартушного, который стоял в кормовой части мостика и беседовал с Нарновым.
- Лейтенант Иосселиани, во время учебы в морском училище вы стажировались вахтенным командиром?
- Так точно, стажировался.
- Так вот, здесь у нас в основном такие же обязанности вахтенного командира, какие на вас лежали там. Вы полновластно командуете кораблем. Никакой неуверенности и робости не должно быть. Меня на мостике нет. Не обращайте внимания на то, что я здесь присутствую! Сами командуйте кораблем!
Тем временем сигнальщик доложил о том, что прямо по носу обнаружено плавающее бревно. Я глянул в бинокль и с ужасом убедился в правоте доклада матроса. Подводная лодка имела большой ход, ненавистное бревно быстро сближалось с кораблем и вот-вот могло ударить о борт. Не соображая, что предпринять, я растерянно уставился на командира, но тот смотрел в другую сторону.
- Товарищ вахтенный командир, бревно быстро приближается, ударит в нос подводной лодки! - методично докладывал сигнальщик.
- Товарищ командир, бревно ударит в борт! - закричал я не своим голосом.
- Что вы на меня кричите?! Управляйте кораблем, уклоняйтесь! - Резкий голос Фартушного вывел меня из оцепенения, и я тут же, напрягая голосовые связки, почти истерически скомандовал на руль: "Право на борт!"
Подводная лодка покатилась вправо, и я видел, как злосчастное бревно постепенно начало уходить от нас левее и левее и, наконец, прошло по левому борту, так и не задев корабль.
- Ложитесь на курс! - уже спокойнее, но так же решительно напомнил Фартушный.
- Лево на борт! - громко скомандовал я.
Постепенно все пришло в норму. Корабль, наконец, лег на прежний курс, и бревно осталось далеко за кормой.
Случай с бревном меня очень огорчил. Хотя все на корабле скоро забыли об этом и никто о бревне не вспоминал, я был уверен, что в душе многие смеются надо мной. Всю жизнь я больше всего боялся насмешек, особенно со стороны друзей и товарищей, а теперь, мне казалось, почва для таких насмешек и издевательств была самая подходящая.
Вахту я сдавал командиру минной части старшему лейтенанту Василию Акимовичу Маргасюку. Сдав вахту, я осторожно спросил его, как реагируют подводники на мои промахи на вахте. Маргасюк улыбнулся и почти шепотом сказал:
- Можешь не беспокоиться. Командир не позволяет превращать служебные ошибки в предмет для шуток. Единственно, что он ненавидит и сам иногда высмеивает, это лень. А если этого не наблюдается, он все прощает...
Сменившись с вахты, я спустился в лодку и отправился в жилой отсек, так как изрядно устал, простояв четыре часа на мостике, и решил прилечь отдохнуть. Но едва я растянулся на койке, как мне передали приказание командира явиться в центральный пост. Над штурманским столом с циркулем в руках наклонился Фартушный. Увидев меня, он спросил:
- Куда вы ушли, штурман? Я спустился с мостика вслед за вами, но вы убежали так быстро, что я не смог вас догнать.
- Хотел прилечь отдохнуть...
- Как, уже успели устать?
- Немного. Ночь плохо спал, а вахта...
- Рано устаете, лейтенант! Моряк должен не только приучить себя не спать ночь, другую, но и добиться, чтобы даже не клонило ко сну. А это достигается длительной тренировкой. Потом... потом, сменившись с вахты, надо первым делом бежать к штурманскому столу, проверить прокладку, расчеты... Вам, как молодому штурману, надо бы изучить район нашего плавания...
Фартушный задал несколько контрольных вопросов, и я сразу убедился, что совершенно не знаком с обстановкой на море на участке нашего плавания.
- Теперь ясно? - командир лукаво улыбнулся и вышел из отсека, оставив меня в растерянности у штурманского столика.
Оставшись один, я немедленно приступил к изучению района нашего плавания и вскоре убедился, что задача эта очень трудная и быстро ее решить никак не удастся.
- - Что голову опустил? Почему такой грустный вид? - услышал я вдруг за спиной голос Нарнова. - Зубы не болят случайно?
- Хуже, товарищ комиссар. Ничего из меня не выйдет, теперь я убедился.
- Постой, постой! Ты и впрямь отчаялся, - Нарнов перестал шутить. Расскажи, в чем дело.
