Андрей Платонов - Публицистика
Надо стремиться к синтезу элементов слова, тогда оно получает величайшую ценность и по своей энергии становится близким к действительности.
Люди пересоздают природу сообразно своим желаниям, т. е. внутренней необходимости. В этом сущность всякого искусства. Но они начали не прямо с переустройства самой действительности, а с более легкой, с более посильной работы, — с переустройства символов, образов, теней этой действительности, напр., со слов.
Организация символов природы слов, сообразно желанию, внутренней необходимости, — вот что есть поэзия пролетарской эпохи.
Рядом с организацией символов действительности шла работа и по организации, по преображению самой действительности, самой материи. Но это именно была работа, а не искусство, — настолько слаба она была и еще не соответствовала силам людей и настолько жалки были ее результаты.
Поэзия после пролетарской эпохи будет не организацией символов, призраков материи, а организацией самой материи, изменением самой действительности.
Пролетарская поэзия есть преображение материи, есть борьба с действительностью, бой с космосом за его изменение соответственно внутренней потребности человека.
Наша поэзия есть действительное, а не мысленное преображение вселенной, отвечающее свободному желанию, т. е. внутренней необходимости человечества.
Принцип истории, принцип перехода от отвлеченного к конкретному, от головного к настоящему тут выдержан до конца.
Пролетарское и коммунистическое человечество это не человечество капитализма: оно в тысячи раз сильнее последнего, и ему будет по силам переход от легкой работы над духом, над призраком действительности к неимоверному труду над самой действительностью.
Конечно, и образ действительности, как слово, есть часть действительности, но это поверхность действительности, а мы спускаемся в ее недра, и труд, напряжение наше безмерно возрастают.
Работа пролетариев над материей в мастерских может быть названа началом пролетарского искусства. Но настоящее полное пролетарское искусство только идет. Оно придет, когда человек станет волшебником материи, когда природа будет звучать голубой музыкой в его неустанных руках, когда он из раба действительности станет господином, влюбленным в свою работу.
Сейчас мы во многом только приспособляемся к природе, изменяя свои сокровенные желания, где поперек им встают гранитные законы.
Сейчас мы убого, по-нищенски работаем в своих мастерских со слабыми машинами над организацией материи. Вот когда мы построим такие чудесные машины, которые будут разумнее человека в своем творчестве, для которых не будет существовать непреодолимых сопротивлений и законов, которые будут играть бесконечно покорной природой, как веселый ребенок, — вот тогда будет пролетарское всечеловеческое неимоверно прекрасное искусство.
Мы только подходим к нему.
Изобретение машин, творчество новых железных, работающих конструкций, — вот пролетарская поэзия.
Раньше мы сковывали в тиски чувства, слова и называли это ритмом. Теперь мы сковываем материю в тиски сознания, и это есть ритм пролетарской поэзии.
Каждая новая машина — это настоящая пролетарская поэма. Каждый новый великий труд над изменением природы ради человека — пролетарская, четкая, волнующая проза. Величайшая опасность для нашего искусства — это превращение труда — творчества в песни о труде.
Электрофикация — вот первый пролетарский роман, наша большая книга в железном переплете. Машины — наши стихи и творчество машин — начало пролетарской поэзии, которая есть восстание человека на вселенную ради самого себя.
Анкета
ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД ПРОЛЕТАРСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ[10]
1. Фамилия, имя, отчество
Платонов (Климентов) Андрей Платонович
2. Возраст
21 год
3. Национальность
великоросс
4. Где проживаете в настоящее время (точный адрес)
Воронеж, Кольцовская, 2
5. Место рождения-приписки: губернии, уезда (подробно)
Воронежской губернии и уезда
6. Кто были ваши родители, их происхождение и профессии
отец — слесарь, мать — дочь ремесленника
7. Ваше семейное положение (подробно)
холост, имею на содержании малолетних братьев и сестер
8. Ваша профессия раньше и теперь
раньше рабочий без специальности, теперь электрик
9. Состоите ли в Красной Армии
нет
10. В каком учреждении или предприятии работаете и какую должность занимаете
учусь на электротехническом курсе и работаю в газетах
11. Ваше образование (подробно: школы, курсы, кружки и т. п.)
низшая школа
12. Ваша партийность и с какого года в партии
кандидат в РКП
13. Участвовали ли в революционном движении, где и когда
нет
14. Подвергались ли репрессиям до Октябрьской Революции, если подвергались, то каким и когда
нет
15. Когда начали заниматься литературной работой (в каком возрасте)
с 12–14 лет
16. Какие препятствия мешали или мешают вашему литературному развитию
низшее образование, неимение свободного времени
17. В каких местностях России и заграницы вы бывали
бывал в Донской области маленьким
18. В каких литературных кружках и студиях состояли и участвуете теперь
в Воронежском Союзе Пролетарских Писателей
19. Участвуете ли в работе Пролеткульта, если да, то в чем выражается ваша работа
—
20. Печатались ли, если да, то в каких изданиях и когда
печатался в 1918-19-20 гг. в газетах "Воронежская Коммуна" и "Красная Деревня"
21. Имеются ли отдельные книжки ваших произведений, если да, то где и когда изданы
нет
22. Какие писатели оказали на вас наибольшее влияние
никакие
23. Каким литературным направлениям сочувствуете или принадлежите
никаким, имею свое
<1920>
Из писем Андрея Платонова[11]
Я родился в слободе Ямской, при самом Воронеже. Уже десять лет тому назад Ямская чуть отличалась от деревни. Деревню же я до слез любил, не видя ее до 12 лет. В Ямской были плетни, огороды, лопуховые пустыри, не дома, a хаты, куры, сапожники и много мужичков на Задонской большой дороге. Колокол «Чугунной» церкви был музыкой слободы, его умилительно слушали в тихие летние вечера старухи, нищие и я. A по праздникам (мало-мальски большим) устраивались свирепые драки Ямской слободы с Чижевской или Троицкой (тоже пригородные слободы). Бились до смерти, до буйного экстаза, только орали: «Дай духу!». Это значит, кому-нибудь дали под сердце, в печенку, и он трепегал, белый и умирающий, и вокруг него расступались, чтобы дать ход ветру и прохладе. И опять шла драка, жмокающее месиво мяса…
