Сборник - Сталин. Большая книга о нем
Пройдет всего четыре месяца, и Екатерина Сванидзе в полной мере сумеет ощутить, что значит быть женой революционера.
13 ноября 1906 года в ее квартиру на Фрейлинской улице в Тифлисе явится полиция, которая разыскивала Иосифа. Тот находился в это время в Баку.
В итоге жандармы арестовали Като. Формальным поводом для задержания стало то, что Сванидзе предъявила свой девичий паспорт, хотя ее замужество уже ни для кого не было секретом.
Накануне нового, ставшего последним в ее жизни, года Сванидзе освободили. Ходатайство об этом написали ее родственники.
Женщина находилась на пятом месяце беременности, и тифлисская полиция, возможно, просто пожалела несчастную жену Иосифа Джугашвили. Который, надо отдать ему должное, тоже подписал ходатайство. Правда, фигурировал в нем как двоюродный брат арестованной.
18 марта 1907 года у Екатерины и Иосифа родился сын Яков. А уже через три месяца родителям пришлось бежать из Тифлиса. Причиной побега стал налет на почтовую карету, который молодой отец организовал на Эриванской площади Тифлиса. В результате нападения было похищено 250 тысяч рублей – громадная по тем временам сумма.
Впрочем, потом окажется, что истинным организатором знаменитого ограбления являлась царская полиция. Все похищенные денежные купюры были помечены, и при попытке их обмена за границей удалось арестовать многих разыскиваемых революционеров.
Задержания избежал лишь Сосо, который в тот момент снова скрывался в Баку. Впоследствии подобное везение даст повод для разговоров о том, что он являлся тайным сотрудником полиции.
Но такие разговоры возникнут потом. А пока у супругов протекала обычная, если не брать в расчет необходимость скрываться, жизнь.
Екатерина обижалась на свекровь, которую называла «старухой». Кеке отказалась присмотреть за внуком Яковом, пока невестка и сын находились в Баку. Для Грузии это из ряда вон выходящий случай.
Пришлось Като обратиться за помощью к своим родственникам, чей дом впоследствии станет для Якова родным.
Единственное, чем могла Екатерина помочь сыну, – это деньгами, которые передавала своим родным. Женщина была популярной в Тифлисе портнихой, у которой одевалась жена самого начальника полиции.
Во время пребывания в Баку Екатерина Сванидзе заболела скоротечной чахоткой. Муж привез ее обратно в Тифлис и снова уехал.
Работать больная Като уже не могла, а потому денег не хватало. У мужа на семью их не было. При том, что он никогда не отказывал в финансовой помощи соратникам по партии. Так, в июле 1907 года к нему пришел за деньгами большевик Сергей Аллилуев. Ему надо было ехать в Петербург, и, как он слышал, помочь мог только Иосиф. Тот действительно помог своему, как оказалось, будущему тестю.
Като в это время умирала – в буквальном смысле слова – из-за безденежья. Пригласить врача и купить лекарство было не на что.
Впрочем, справедливости ради надо отметить, что и на себя Иосиф деньги не тратил. Бытовая сторона жизни никогда не имела для него большого значения.
Оправдывает ли только подобное «бессребреничество» отношение к смертельно больной жене?
В Грузию Иосиф приехал лишь за день до смерти жены, 21 ноября 1907 года. На следующий день Екатерины Сванидзе не стало. По воспоминаниям друзей, она умерла на руках у мужа.
Который наконец вышел из тени. В сообщении о смерти Екатерины, опубликованном в тифлисской газете «Цкаро», имя Иосифа Джугашвили фигурировало в качестве мужа усопшей.
Брак Сосо и Като, как молодых называли друзья, продолжался чуть больше года. По свидетельствам современников, Иосиф по-настоящему любил Екатерину. Возможно, за то, что она с первого дня выбрала правильную линию поведения – смотрела на мужа снизу вверх, не подвергая его слова ни малейшему сомнению и даже не смея подумать, что ее Сосо, вынужденный то и дело скрываться от полиции и оставлять молодую жену в одиночестве, может быть в чем-то не прав.
Хотя, конечно же, находились люди, которые говорили об обратном. Так, некий Петр Можнов, знавший хозяина бакинского пристанища Сосо и Като, вспоминал, что «Иосиф, возвращаясь домой пьяным, ругал жену последними словами и избивал ногами»…
На похоронах Екатерины Сванидзе, состоявшихся на Кукийском кладбище Тифлиса, Иосиф Джугашвили сказал другу: «Это существо смягчало мое каменное сердце; она умерла, и вместе с ней умерли мои последние теплые чувства к людям».
Похороны Сванидзе стали единственным случаем в биографии Иосифа, когда он лично прощался с близким ему человеком.
Больше он не провожал до могилы никого – ни мать, ни вторую жену.
Бывал только на протокольных процессиях, когда земле предавали его соратников. Обретших последний приют порой не без старания самого Иосифа.
Когда гроб с телом Екатерины опустили в землю, Иосиф не сдержался и тоже бросился в могилу. Присутствовавшему на похоронах одному из друзей Джугашвили, Геронтию Кикодзе, пришлось спуститься туда следом за ним и почти силой вытащить безутешного товарища.
Иосиф не забудет этого. Спустя годы этот поступок спасет Геронтия Кикодзе от ареста и сохранит ему жизнь.
Это случится в 1936 году, когда в Грузию приедет знаменитый французский писатель Андре Жид, и именно Геронтия, свободно владеющего французским, назначат сопровождать классика мировой литературы. Жиду, конечно же, показывали в Грузии лишь то, что было дозволено. Но на то писатель и был великим, что сумел разглядеть и то, что от него всячески пытались скрыть.
Вернувшись во Францию, Жид написал сенсационную книгу «Возвращение в СССР», на страницах которой поведал миру о том, что же на самом деле происходит в Советском Союзе.
Не надо быть большим специалистом, чтобы понять, какие эмоции могли вызвать у Сталина, например, такие строки из произведения Андре Жида:
«По дороге из Тифлиса в Батум мы проезжали через Гори, небольшой город, где родился Сталин. Я подумал, что это самый подходящий случай послать ему телеграмму в знак благодарности за прием в СССР, где нас повсюду тепло встречали, относились к нам с вниманием и заботой. Лучшего случая более не представится. Прошу остановить машину у почты и протягиваю текст телеграммы. Содержание примерно такое: «Совершая наше удивительное путешествие по СССР и находясь в Гори, испытываю сердечную потребность выразить Вам…» Но в этом месте переводчик запинается: такая формулировка не годится. Просто «вы» недостаточно, когда это «вы» относится к Сталину. Это даже невозможно. Надо что-то добавить. И, поскольку я недоумеваю, присутствующие начинают совещаться. Мне предлагают: «Вам, руководителю трудящихся», или – «вождю народов», или я уж не знаю, что еще. Мне это кажется абсурдом, я протестую и заявляю, что Сталин выше всей этой лести. Я бьюсь напрасно. Делать нечего. Телеграмму не примут, если я не соглашусь на дополнения. И, поскольку речь идет о переводе, который я даже не могу проверить, соглашаюсь после упорного сопротивления и с грустной мыслью о том, что все это создает ужасающую, непреодолимую пропасть между Сталиным и народом. И, поскольку я уже обращал внимание на подобные добавления и уточнения в переводах моих речей, произнесенных там, я тогда же заявил, что отказываюсь от всего опубликованного под моим именем во время пребывания в СССР и что я еще об этом скажу. Вот я это и сделал теперь».
