Владимир Колганов - Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера»
Ответ. Да, безусловно можно считать установленным».
Трудно удержаться от несколько неожиданного вывода. Наверное, многим тут подумалось — вот какой жестокий и коварный был у нас режим. Но ведь режим сам по себе — ничто. В основе его — люди. Те самые, что в царское время не сумели сделать карьеру и потому записались в демократы, а изменилась обстановка — стали сводить счеты с бывшими коллегами и упорно лезли вверх и вверх. До тех пор, пока в кровь не расшибали голову. Но некоторым, вроде нашего «приват-доцента», повезло. А кто же надоумил его скрыть то, что отец был депутатом губернского дворянского собрания, брат — офицером царской армии? Осмелюсь предположить, что многие поступки в своей жизни «приват-доцент» совершал, следуя советам жены, многоопытной и мудрой Софьи Львовны. По счастью для Бурмина, до XX съезда КПСС он не дожил — вождь всех народов опередил его лишь на год.
Возблагодарим же Бога за то, что не пришлось Кире Алексеевне дождаться того времени, когда в отечестве взяли верх бывшие юристы-неудачники и алчные приват-доценты. Отметим и предусмотрительность князя Юрия Михайловича, благодаря чему семейство перебралось в Европу.
Но мы опять изрядно отвлеклись. С другой стороны, надо же представлять, что могло случиться с Кирой Алексеевной, если бы она осталась. Тут в общем-то нет вопросов. Но вот что остается непонятным, это каким образом «прекрасные и важные» юношеские воспоминания Булгакова могли быть связаны с К. Ведь до 1913 года, если верить свидетельствам его родных, он выезжал из Киева лишь в Саратов, где жила его будущая первая жена. Тогда следует предположить, что впервые Булгаков встретился с Кирой Алексеевной в Киеве и было это до ее замужества. Кто знает, не нашлось ли у будущей княгини повода или причины, чтобы съездить в Киев в 1908–1909 годах. Возможно, и в те годы были в моде экскурсии «по памятным местам». Только при чем тут Киев? А дело в том, что на алебастровом заводе ее дяди использовалось сырье, добываемое на Украине. Хозяин завода мог время от времени наведываться на Украину, чтобы договориться о поставках. Вполне возможно, что в одну из таких поездок взял он с собой одну из дочерей, рассчитывая подобрать ей надежную пару среди обрусевших немцев, обосновавшихся в Киеве и связанных с производством стройматериалов, — нет более надежных гарантий в бизнесе, чем родственные связи! Не исключено, что вместе с ними поехала и Кира — хотя бы для того, чтобы посмотреть мать русских городов. Тогда-то и могла произойти ее встреча с юным Михаилом. Что ж, очень может быть, что так. Оставим это предположение на тот случай, если не найдем более приемлемого варианта.
А впрочем, что далеко ходить? Ведь предки Михаила Афанасьевича жили в Карачевском уезде, то есть там, где располагалось имение Блохиных. Известно, что вопрос о своем происхождении был для Николая и Михаила Булгаковых далеко не праздным, если не сказать — являлся исключительно болезненным. Особенно если учесть, что на Орловщине в 1870-х годах жил землевладелец, дворянин Михаил Михайлович Булгаков. Ну как тут удержаться от догадок — а вдруг? На этот счет ими проводились соответствующие изыскания. Логично предположить, что братья сочли необходимым посетить свою родину с тем, чтобы поставить точки над «i». Судя по всему, толком им узнать ничего не удалось, однако позитивным моментом этого вояжа могла стать встреча Михаила с Кирой там, в Карачевском уезде. Почему бы нет?
Честно скажу, я бы не возражал, чтобы такая встреча состоялась, но вот что вызывает некоторое сомнение. Варламов в своей книге, цитируя фразу из дневника Булгакова, пишет: «…прекрасные воспоминания моей юности и 16-й год и начало 17-го». В изданных же в 2004 году дневниках Булгакова и Елены Сергеевны после слова «юности» вдруг обнаруживаю двоеточие. Но это же меняет смысл! Если так, то знакомство Михаила с Кирой Алексеевной однозначно связано с 1916 годом, и нечего фантазировать по поводу их возможной встречи в 1908–1909 годах. И все же остаюсь в недоумении: либо Варламов недоглядел, либо двоеточие в «Дневнике Мастера и Маргариты» возникло по вине уж очень грамотного редактора, либо даже в возрасте двадцати пяти лет Булгаков чувствовал себя не просто молодым, но юным! Ясно лишь, что разгадку в оригинале дневника Булгакова мы не найдем — сделанные ночью, часто второпях записи далеко не всегда соответствуют правилам стандартной пунктуации.
Есть в этом деле еще один неясный момент, пожалуй более существенный, нежели тот, что связан с местом первой встречи Булгакова с Кирой Алексеевной. Чуть выше речь об этом шла, но здесь объясним чуть подробнее. Благодаря откровениям Татьяны Лаппа-Кисельгоф и подвижничеству Леонида Паршина, самолично расшифровавшего тридцать часов разговоров с первой женой Михаила Афанасьевича, среди булгаковедов утвердилось мнение, будто увлечение морфием было вызвано у Булгакова лишь пребыванием в провинциальной глуши, где не было привычной жизни, где не с кем было пообщаться. «Очень, знаете, тоскливо было» — именно так выразилась Татьяна Лаппа. На мой взгляд, такое объяснение не выдерживает критики. Ну вот представьте себе — идет война, страна отдает все силы ради победы над германцем. Допустим, что Булгакову было на Россию наплевать и что заботило его лишь собственное благополучие. Пусть так. Но ведь в том сельском захолустье, где работал зауряд-врач Михаил Булгаков, была в то время тишь да гладь. А рядом — любящая, заботливая женщина. Что еще требуется для счастья? Работы много? Так на то и война. Нет, никаких серьезных причин, чтобы самолично «сесть на иглу», у него не было. Не было… если не считать разлуку с Кирой Алексеевной.
И все же следует признать, что столь привлекательная версия, призванная дать объяснение загадочной записи в дневнике, может рухнуть, если не найдется доказательств встречи Михаила с Кирой в 1908–1909 годах. Так, может быть, стоит возвратиться назад и вновь попробовать уверить и себя, и вас, будто таинственное К. расшифровывается как «Кутании»? А в самом деле, не мог ли этот московский специалист по наркомании снабжать Булгакова кокаином? Вроде бы явная нелепость, но вот что странно: Татьяна Лаппа-Кисельгоф вскользь говорит о том, что в феврале 1917 года они поехали в отпуск через Москву — «с вокзала на вокзал». И будто бы даже не смогли навестить дядю, Николая Покровского. Ну а про то, что в марте возвращались тоже через Москву, Лаппа-Кисельгоф не упоминает вовсе. Однако та загадочная запись в дневнике однозначно указывает на то, что был Булгаков в Москве в конце 1916 и в начале 1917 года и заезжал не на минутку. Видимо, первой жене было что скрывать…
Итак, следует признать, что версия, связанная с психиатром, кое-что все же объясняет. Но вот что читаем в рассказе «Морфий» у Булгакова:
