М Стрешинский - Генерал Симоняк
Симоняк сидел молча, насупив густые брови, и время от времени покачивал головой. Потом встал, подошел к Лейтману.
- Слушай, политрук, иди и спокойно работай. - Он повернулся к работникам политотдела: - Зря навалились на человека. Дело он говорит...
Политрук ушел, но разговор о нем продолжался. Розовощекий батальонный комиссар, вытащив из ящика стола коричневую папку, спросил:
- А вам, товарищ полковник, всё известно о Лейтмане? И то, что имел строгача за политическую слепоту? Ведь он долгое время работал рядом с врагом народа и не разоблачил его.
- Выговор-то с него сняли. И воевал он хорошо, орденом награжден. Коммунисты ему верят, избрали секретарем. Думаю, что не ошиблись. А рассуждает Лейтман как настоящий армейский большевик.
Вскоре Симоняк попросил зайти к нему полкового комиссара Романова, своего заместителя по политической части.
Медленно расхаживая по комнате, откровенно высказал волновавшие его мысли. Нельзя настраивать солдат и командиров на спокойную, безоблачную жизнь. Это разоружает людей. Надо, чтоб каждый чувствовал себя здесь не курортником, а солдатом. Верно - с Германией у нас заключен пакт. Но разве можно верить фашистам? Сегодня они прикидываются друзьями, а завтра, чего доброго, попытаются всадить нож в спину...
- Могут, - согласился Романов, - и уж, конечно, нам, гарнизону Ханко, нельзя об этом забывать!
2
План Барбаросса - план молниеносной войны Германии против Советского Союза - разрабатывался в глубокой тайне. По приглашению Гитлера в Германию несколько раз ездил начальник финского генерального штаба Хейнрикс. И в Хельсинки зачастили инспектора вермахта. Их паломничество началось еще летом 1940 года. А осенью в Финляндию прибыли две тысячи фашистских солдат, образовался объединенный немецко-финский штаб обороны Ботнического залива. Гитлеровское командование накапливало войска в важном стратегическом районе, а финский генеральный штаб уже заготовил три плана наступления на советскую землю. Планы носили названия: Голубой песец, Северный олень, Черно-бурая лиса.
Зимой сорокового - сорок первого в Финляндии формировались штурмовые батальоны и десантные отряды для нападения на Ханко. На огневых позициях, укрытых в лесах и среди скал, устанавливались дальнобойные крупповские орудия, нацеленные на Петровскую просеку, Ш город и порт Ханко. Была создана специальная ударная группа Ханко, в которую входили пехотные, кавалерийские и артиллерийские полки, инженерные подразделения, десантные суда. Перед этой ударной группировкой ставилась задача - внезапно напасть с суши, с моря и с воздуха и в .три дня полностью занять Ханко и прилегающие к нему острова.
В конце мая Симоняка вызвали в штаб базы, и генерал Кабанов, усадив его рядом с собой, спросил:
- Слыхал, в Финляндии объявлен сбор резервистов?
- Слыхал. А не военная ли это мобилизация?
- Похоже.
Симоняк еще мало знал командующего базой.
Сергей Иванович Кабанов весной приехал на Ханко. Встретились они впервые не в штабе, а на острове Германсе. Высокий, большеголовый генерал вышагивал по каменистому берегу, всматриваясь в морские дали, где за горизонтом в легкой дымке угадывались Аландские острова. Остановившись у батареи и показывая на густые заросли березняка, приказал:
- Это надо убрать, расчистить сектор обстрела.
С каждой новой встречей комбриг всё более убеждался в больших знаниях и кипучей энергии командующего базой. Грузноватый на вид, Кабанов словно метеор носился по полуострову. Всё ему хотелось увидеть собственными глазами: огневые позиции морских батарей, оборонительные сооружения, стоянки боевых кораблей, наблюдательные пункты, полевой аэродром. Эта его непоседливость была по душе Симоняку, также непрестанно колесившему по Ханко.
На этот раз Симоняк пробыл в кабинете Кабанова не меньше часа. Командующий базой утром на самолете облетел весь полуостров.
- С птичьего полета хорошо видно, что у них за сборы резервистов, усмехнулся он.
Кабанов подошел к карте, отдернул занавеску и, водя карандашом, показывал то станцию Таммисаари, на которой видел скопление эшелонов, то извилистые бухточки и заливы, где отстаиваются какие-то корабли, то высотки и опушки лесов, где искушенный глаз опытного артиллериста разглядел замаскированные огневые позиции, изломанные линии траншей и ходов сообщений.
- Знаешь, Николай Павлович, докладывали мне раньше о подозрительной возне на финской стороне, но когда увидишь сам, всё воспринимается острее. Штормом пахнет.. Во дворе штаба бригады Симоняк встретил майора Шерстнева. Из-под сдвинутой на затылок фуражки выбивались темно-русые волосы, на боку висела бывавшая в переделках полевая сумка.
- Откуда, майор?
- Из триста тридцать пятого полка, - ответил Шерстнев, быстро поправляя фуражку.
- Чем там занимаются?
- Боевой подготовкой.
- Почему?! - вспыхнул комбриг.
- Как почему? - удивленно переспросил Шерстнев. - Занятия проводятся по плану.
- Какой, к черту, план! Ведь я приказал полку переключиться на оборонительные работы.
- Ничего об этом не знаю.
- Ну и начальник оперативного отделения!
Шерстнев побагровел.
- О вашем приказании, товарищ полковник, только сейчас слышу.
- Я же вчера об этом говорил с командиром полка, - уже мягче произнес комбриг.
- Разрешите, сейчас позвоню, выясню, в чем дело.
- Не надо, я сам.
Симоняка вывела из себя забывчивость командира полка. Кто больше комбрига заботился о том, чтобы боевая подготовка шла по твердому плану? Без крайней нужды не стал бы его ломать. Но как не понимает Никаноров, что сейчас надо спешно укреплять оборону, что это важнее всего?
Николай Павлович связался по телефону с полком, потребовал возместить потерянное время более напряженной работой завтра.
...Зимой оборонительные сооружения строились гораздо медленнее, чем хотелось комбригу. Трудно приходилось людям, - везде лежал глубокий снег, земля сильно промерзла, часто заметало лесные дороги, карьеры, в которых добывался камень.
С наступлением весны фронт работ намного расширился. Огневые точки, артиллерийские и пулеметные капониры возводились на перешейке у границы, вдоль побережья, на островах. Сотни людей - саперов, стрелков, артиллеристов, танкистов - рыли котлованы, дробили каменные глыбы, заготавливали срубы, устанавливали гранитные надолбы, опутывали опорные пункты проволочными заграждениями.
Дерево-каменные огневые точки строились с двойными стенами, пространство между которыми заполнялось плитняком и булыжником. Прикрывал сооружение надежный панцирь - шесть накатов бревен, метровый слой камня и такая же толща земли и дерна.
