Андрей Каменский - Роберт Оуэн. Его жизнь и общественная деятельность
Открытая Оуэном одновременно с этим общая столовая для холостых работников (где по самой дешевой цене они получали здоровый и разнообразный стол), бывших до тех пор главными завсегдатаями кабака, также немало помогла ему в этой борьбе. Тут была впервые введена им система книжек, в которые вписывались траты на покупки в лавках, квартирная плата, стоимость обедов в общей столовой и другие расходы; каждую неделю производился расчет, причем рабочий получал на руки причитающуюся заработную плату за вычетом этих расходов. Рабочие скоро убедились, что для них гораздо выгоднее получать при расчете хотя и меньше денег, но зато иметь все необходимое для жизни по значительно более дешевой цене и лучшего качества, причем у них еще оставались сбережения; тогда как прежде они были вечно в долгу у лавочников и почти не видели своих денег, остаток которых зачастую пропивался в кабаке.
Одновременно с улучшением быта рабочих, положенным Робертом Оуэном в основание всех его реформ, он изменил и самый способ управления фабрикой; эти шаги вместе с техническими усовершенствованиями, применением новых машин и новых приемов работы, привели к тому, что фабрика стала одним из образцовых заведений этого рода в Англии. Враг всяких принудительных и репрессивных мер, Оуэн хотел достигнуть своей цели, то есть добросовестности и прилежания рабочих, стараясь пробудить в них сознание взаимной пользы хозяина и работника, если их дело идет хорошо. Вот что он говорил им по этому поводу:
“От вашего старания зависит количество и качество фабричных продуктов, которое вы можете изготовить на продажу. Чем больше будет продуктов и чем выше их достоинство, тем более доходов получится с фабрики. Увеличение же доходов даст мне возможность больше сделать в вашу пользу, – возвысить задельную плату, сократить число рабочих часов, увеличить удобства вашего помещения и т. п. Вы видите, следовательно, что, работая хорошо, вы не для одних моих барышей жертвуете своим трудом, а имеете в виду вашу собственную прямую выгоду”.
Такой простой, ясный язык не мог не влиять на рабочих, и в довершение всего Оуэн предоставил их своему собственному суду, передав в их руки наблюдение за качеством и успешностью работ на фабрике. Никаких строгих надсмотрщиков, мастеров, донимающих штрафами и взысканиями, у него не было. Рабочие сами следили за добросовестным исполнением работы, и тот из них, который работал плохо и лениво, подвергался только порицанию своих товарищей.
Вся эта система, упорно проводимая Оуэном во всех мелочах, не замедлила принести свои плоды. В течение шести лет одновременно с улучшением домашнего быта рабочих пьянство и воровство постепенно исчезли; семейная жизнь вошла в нормальное русло, нравственный уровень поднялся до небывалой высоты, и фабрика работала так, как немногие в то время, доставляя огромные барыши хозяевам.
Немаловажное значение в приобретении Оуэном доверия рабочих имел и тот широкий взгляд, который обнаружил он по отношению к их различным религиозным верованиям и национальностям. В числе фабричных рабочих Нью-Ланарка были и католики, и шотландские пресвитериане, и приверженцы разных диссентерских сект. Всем им Оуэн объявил, что его нисколько не касаются их национальности и религиозные верования, что для него не существует никакой излюбленной народности и он не намерен отдавать предпочтение какой-нибудь одной религии; каждый может молиться и верить согласно своему личному убеждению и склонности, и исповедуемая каждым из них вера не должна иметь никакого влияния на их взаимные отношения.
После шести лет, почти безвыездно проведенных среди этого народа, между которым его считали сначала пришлецем-англичанином, думающим только о собственной наживе, Роберт Оуэн увидел, что он приобрел их доверие и что все его труды и попытки к улучшению их быта уже оцениваются по достоинству и не встречают скрытого противодействия, как то было вначале. В 1806 году произошло событие, окончательно упрочившее ту нравственную связь, которая уже образовывалась между ним и рабочими. Вследствие временного разрыва с Америкой было наложено запрещение на вывоз хлопка в Англию, и цены на сырой материал страшно поднялись; многие фабриканты разорились, многие распустили своих рабочих. В этот критический момент Роберт Оуэн поступил совершенно своеобразно. Он, правда, прекратил работу на фабрике в интересах фирмы, но продолжал выплачивать жалованье рабочим и в течение четырех месяцев, пока стояла фабрика, уплатил им до семи тысяч рублей. Это окончательно завоевало ему любовь и доверие рабочих, которые с тех пор дружно шли с ним рука об руку во всех его новых начинаниях и реформах.
Но ему предстояла теперь другая борьба, – с его товарищами, прочими хозяевами дела. До сих пор деятельность Оуэна была главным образом направлена на улучшение быта фабричных рабочих и на подъем их нравственного уровня. Все те меры, которые он последовательно проводил в течение первых восьми лет, не требовали особенно больших расходов, и результатом их, как и ожидал он, явилось только увеличение доходности дела. Но не это было его главной целью. В его уме уже давно сложилась целая социальная система, новый взгляд на общество, и Нью-Ланарк был для него только первой станцией, местом для проведения первого испытания задуманной им социальной реформы, имевшей целью благо всех людей. Опираясь на фактический успех первого испытания, реформа эта должна была получить обширное применение повсюду. Разумное воспитание детей составляло одну из главных частей разработанной Оуэном теории образования человеческого характера, лежавшей в основании всей его деятельности в Нью-Ланарке. Теперь для него наступило время приняться за осуществление этой его главной идеи, для чего потребовалось устройство обширного здания со всеми приспособлениями для воспитания и обучения детей, начиная с двухлетнего возраста. На сооружение постройки и устройство всех необходимых приспособлений нужно было, по исчислению Оуэна, до 50 тысяч рублей и, кроме того, потребовались бы ежегодные затраты для осуществления всего задуманного им плана рационального воспитания. Оуэн не сомневался, что эти серьезные затраты впоследствии окупятся с избытком и поведут только к увеличению благосостояния фабрики; но он должен был помнить, что его товарищи, бумажные фабриканты, вступили в дело только ради выгоды. Это были коммерческие люди, интересовавшиеся цифрами ежегодного баланса в фабричных счетах, а никак не изменением нравственного уровня рабочих. Кроме того, ему приходилось бороться и с предрассудками родителей, не желавших разлучаться со своими детьми в таком раннем возрасте; но, пожалуй, наибольшие затруднения Оуэн встретил со стороны местного приходского пастора. Этот джентльмен, по словам самого Оуэна, с самого начала смотрел на управляющего нью-ланаркской фабрикой как на весьма опасного новатора, а поэтому считал своим долгом внимательно следить за его деятельностью и оказывать ей все возможное противодействие, когда ему казалось, что тот нарушает его права как ближайшего радетеля о нравственности и верованиях фабричной паствы. Как и следовало ожидать, товарищи Оуэна по делу отнеслись весьма несочувственно к его плану, требовавшему новых затрат; хотя они приезжали из Лондона, осматривали фабрику и остались крайне довольны его действиями (даже поднесли ему серебряный сервиз как выражение своей признательности), но положительно отказали в его ходатайстве о расходе в 50 тысяч рублей на новую школу. Компаньоны вели свое дело для извлечения из него выгод, а не ради того, чтобы благодетельствовать человечеству, и они не верили, чтобы такой расход на умственное развитие рабочих когда-либо мог окупиться. Его теории о всеобщем счастье людей могли быть прекрасны; но они со своей стороны предпочитали наличные деньги. Ввиду такого кризиса Роберт Оуэн решил разойтись со своими товарищами. “Если, сказал я им, вы боитесь продолжать дело со мною, то я назначу известную сумму за фабрику, которую или вы получите от меня, или уплатите мне. Они отвечали, что мое предложение основательно и справедливо, и спросили – во что я ценю фабрику? Я отвечал: в 840 тысяч рублей”. После некоторого обсуждения его предложение было принято, и Оуэн в 1809 году сделался единственным владельцем Нью-Ланарка.
