Вильфрид Штрик-Штрикфельдт - Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение
Треско и Герсдорф приняли живое участие в разработке моего проекта, стараясь придать тексту надлежащее военное звучание, то есть, чтобы политические моменты не превышали установленных военными соображениями границ.
Меморандум этот полностью отвечал взглядам фельдмаршала фон Бока, и он, с подтверждающей свое согласие с ним припиской, передал его дальше – главнокомандующему сухопутными силами фельдмаршалу фон Браухичу.
После войны американская, английская и немецкая стороны изображали меня единоличным автором этого меморандума, но я должен заметить, что в моих предложениях было лишь сведено то, на что надеялись тогда многие балтийцы и немецкие офицеры. Возможно, они уже и излагали эти мысли. Всё же я был горд, когда Браухич вернул Боку мой меморандум со своей резолюцией: «Считаю решающим для исхода войны».
Бок, Треско и Герсдорф поздравляли меня.
Только старый майор Шак качал головой:
– Лошадь с хвоста не взнуздаешь! Ничего из этого не выйдет!
Положение на фронте помешало немедленно приступить к осуществлению этого плана. А 19 декабря 1941 года Браухич был смещен Гитлером. Для Гитлера же, взявшего тогда на себя командование сухопутными силами, мысли, изложенные в меморандуме, не подлежали обсуждению и позже, когда в армии был уже почти 1 миллион добровольцев – русских, украинцев, кавказцев, латышей, эстонцев, литовцев, представителей тюркских народностей. Но эта его установка нам тогда не была известна.
Меморандумы и драматургия
Невероятно ухудшилось бедственное положение военнопленных. Как привидения, бродили умиравшие с голоду, полуголые существа, часто днями не видевшие иной пищи, кроме трупов животных и древесной коры.
Герсдорф и я посетили лагерь военнопленных под Смоленском, где смерть уносила ежедневно сотни жертв.
Смерть в пересыльных лагерях, в сёлах, на дорогах.
Нужны были немедленные и чрезвычайные меры, чтобы остановить это победное шествие смерти.
В двадцатых годах Герберт Гувер (президент США в 1929–1932 гг.) стал во главе разветвленной организации «Помощи голодающей России», АРА. Может быть, стоило бы послать просьбу о помощи Гуверу? Или президенту США?
Эта мысль пришла мне в голову потому, вероятно, что я в 1921 году принадлежал к кругу людей, которые старались привлечь мировую общественность к оказанию помощи голодающей России. Как скромный работник нансеновской организации помощи, я и позже в течение многих лет поддерживал контакт с администрацией Гувеpa. В главном штабе группы армий «Центр» осенью 1941 года такие мысли не только выслушивали, но можно было предпринимать и попытки к их осуществлению.
Три офицера, уже ранее поддерживавшие отношения с Международным и с Германским Красным Крестом, подписали меморандум «Inter Arma Caritas». Пока шли военные действия, можно было сомневаться, что удастся смягчить хотя бы самую острую нужду. Но надо было думать и о том, что после окончания военных действий или после намеченного взятия Москвы и Ленинграда задачи помощи неимоверно возрастут: предстоит трудная борьба с голодом и эпидемиями.
Частным образом был подготовлен путь к американским друзьям. Бок, после тщательного рассмотрения, поддержал это начинание. Он указывал, что Гитлер дал руководству морскими силами ясный приказ: не предпринимать ничего, что могло бы побудить Соединенные Штаты отказаться от нейтралитета в отношении Германии. Хотя президент Рузвельт и поддерживал англичан в Атлантике, Гитлер хотел избежать открытого разрыва с США. В этом Бок видел шанс для осуществления наших намерений. В дальнейшем выяснилось, что меморандум может быть переслан лишь официальным путем. Так что первоначально намеченная «частная акция» отпадала. А официальным путем был путь через нацистскую партию, что давало очень слабую надежду на успех, хотя даже Советы в свое время не отвергли предложенной Гувером и Нансеном помощи. (Эту помощь Нансена-Гувера мы и привели в своем меморандуме в качестве примера.)
Когда Бок узнал, что призыв о помощи должен идти через нацистскую партию, он возвратил меморандум его составителям, выразив своё сожаление, что он не пойдет.
Через два месяца – 7 декабря – японцы напали на американский флот в Пирл-Харборе, а 11 декабря Гитлер выступил в рейхстаге со злобной речью, объявив в ней войну Соединенным Штатам.
* * *В длинные осенние и зимние ночи я сидел над различными докладными записками. Разъяснять, убеждать, вновь и вновь разъяснять – такова была задача, которую я себе поставил.
Если меморандумы военного значения полагалось передавать по служебным инстанциям, то никто не мог мне помешать излагать волновавшие меня темы в форме рассказов, драм или картин (хотя до тех пор я лишь изредка выступал на этом поприще) и распространять эти произведения возможно шире.
Таким образом возник мой набросок для театра: «Бог, молот и серп». Я пересылал его по полевой почте в письмах жене, а она устроила перепечатку, а затем и размножение. Эта драма была закончена в январе 1942 года и разослана двумстам адресатам. Прежде всего, она попала к старшим офицерам германской армии. Но она предназначалась и для политических кругов, а в них я не имел вообще никаких связей. Поэтому мне пришлось прибегнуть к помощи друзей, пересылавших драму с нейтральной рекомендацией. Так получили свои экземпляры Эмми Геринг, Розен-берг, гаулейтер Грейзер, министр Франк, Альфред Ингемар Бернд (из министерства пропаганды) и другие лица. Из моей прошлой деятельности у меня сохранились контакты с промышленниками Рурской области. Через их связи в широких деловых кругах я мог действовать сам.
В другом произведении, написанном также в 1941 году и позже доработанном, я попытался критиковать политику нацистской партии в России под завуалированным заголовком «Недомыслие империалистов времен кайзера Вильгельма». Я цитировал высказывания 1915–1918 годов, почти полностью совпадавшие с языком самых бешеных нацистов.
«Если мы хотим построить новую Европу, – писал я, – мы должны очистить наше сознание от иллюзий империалистов кайзеровских времен… Недопустимо, чтобы тени прошлого стали между народами Европы и германским фюрером, который 7 марта 1936 года заявил: «Европейские народы представляют собою теперь одну семью». Если новая Европа будет строиться старыми империалистическими методами подавления, разбоя и эксплуатации, то, даже обесправленная и подчиненная, Россия будет таить в себе большую опасность. Горе победителю, который должен бояться побежденного!»
И дальше был поставлен вопрос: как представляют себе «неисправимые империалисты», после «окончательной победы», управление страной с 4700 городов и 170 миллионами жителей?
