Шандор Радо - Под псевдонимом Дора
Первое издание путеводителя было выпущено в 1925 году в Москве на немецком и английском языках, а второе, более полное, вышло к десятилетию Советской власти в Берлине на немецком, английском и французском языках.
Летом 1925 года я поехал в Берлин, где в то время родился мой старший сын Имре, а по возвращении в Москву - на этот раз уже с Леной - спустя некоторое время был приглашен на должность ученого секретаря в Институт мирового хозяйства Коммунистической академии.
В 1926 году, когда полицейские преследования борцов-демократов в Германии прекратились, нам с женой представилась возможность возвратиться в Берлин, где я продолжал заниматься научной работой. Мои научные интересы в области географии и картографии были связаны в основном с Советским Союзом. По заказу немецкой энциклопедии "Мейер" я написал все содержащиеся в ней статьи о СССР, сделал карты Советской страны для всех больших атласов Германии. Другим направлением моей научной работы были география и картография рабочего движения.
Посвятив себя научной деятельности, я занимался одновременно редактированием немецких географических изданий, а также организовал картографическое агентство Прессгеографи. Увлечение этой областью науки сохранил и по сей день.
Научная работа отнимала много времени, но я старался совмещать ее с пропагандистской деятельностью. Мы с женой, как члены Коммунистической партии Германии, выполняли партийные поручения. Лена работала секретарем отдела агитации и пропаганды ЦК партии. А мне было поручено читать лекции в марксистской школе в Берлине по экономической географии, вопросам рабочего движения и империализму.
После прихода к власти Гитлера и установления кровавого фашистского террора для КПГ наступили тяжелые времена. Многие товарищи были схвачены, казнены, заключены в тюрьмы.
Чтобы иметь возможность открыто бороться с фашизмом, был лишь один путь - эмигрировать из Германии в другую страну и создать там боевой политический орган, газету или какое-то агентство печати. Мы с женой тайно бежали в Австрию, а в марте 1933 года перебрались на жительство в Париж. Здесь, в условиях традиционных буржуазных свобод, нам удалось открыть агентство Инпресс, о чем я уже упоминал выше. Вскоре сюда приехали наши сыновья с бабушкой, матерью Лены, - теперь вся семья была в сборе.
После тридцать третьего года политическая жизнь в Европе стала очень тревожной. Нетрудно было предвидеть, что захватившая власть клика Гитлера не ограничится подавлением демократических сил внутри Германии и направит со временем свою агрессию против других стран - такова природа фашизма. И теперь, осенью тридцать пятого года, в этом уже нельзя было сомневаться.
И вот передо мной вновь остро поставлен вопрос: полностью отдать свои силы борьбе с лютым врагом или же отойти в тень, погрузиться в одну лишь любимую науку? Собственно, моя жизнь до сих пор давала верный ответ: научная деятельность может и должна сочетаться с борьбой за свободу, против агрессивных сил империализма. Разведкой, однако, заниматься не приходилось.
Но что, по сути дела, означает для меня это новое поприще? Только перемену форм борьбы. Социальная и политическая же ее сущность остается прежней. Мой Инпресс доживает, по-видимому, последние дни. Скоро даже в Париже нельзя будет заниматься антифашистской пропагандой. Германия усиленно вооружается. Нацисты объявили о создании запрещенных Версальским мирным договором германских военно-воздушных сил, о введении всеобщей воинской повинности и создании полумиллионной армии. Германия уже давно порвала с Лигой Наций. Что же будет спустя два-три года? И почему все это не беспокоит правящие круги западных стран? Правительство консерваторов, как ни странно, пошло на заключение англо-германского морского соглашения, которое открывает перспективу возрождения немецких военно-морских сил. Американские же монополии щедро финансируют тяжелую промышленность третьего рейха. Нацистская Германия при явном попустительстве Англии, Франции и США стала на путь подготовки к захватническим войнам.
Да, прав был Эрнст Тельман, сказав, что Гитлер - это война. Муссолини это тоже война... Фашистская Италия напала на Эфиопию. Лига Наций объявила Италию агрессором, но что это изменило? Чернорубашечники и не собираются уходить с чужой земли.
Агрессор не внемлет словам и уговорам. Он считается только с силой. Но где она, эта противоборствующая сила? Одна только антифашистская пропаганда не сможет, очевидно, серьезно повлиять на изменение политической атмосферы в Европе. Теперь настало время искать и другие методы и средства антифашистской борьбы - более эффективные и менее уязвимые в условиях повсеместного наступления европейской реакции. То, что мне предлагают, один из методов этой борьбы. Страна Советов, ее Красная Армия - единственная реальная сила, способная противостоять агрессорам. Если уж участвовать в борьбе против этой, должно быть, неизбежной войны, то так, чтобы твой вклад был серьезен, весом.
Да, без сомнения, работая в такой мощной организации, как советская военная разведка, я сумею принести гораздо большую пользу, нежели в качестве журналиста-антифашиста... Ну а как ученый, что я смогу сделать в этом плане? Почти ничего. В Германии гибнут лучшие люди. На моей родине хортисты задушили все живое, прогрессивное. Пусть другие, кого не мучит совесть, кому безразличны такие понятия, как "человечность", "свобода", "мир", - пусть они уходят в "чистую" науку. Я свой путь выбрал. Наверное, он будет нелегким, но это достойный и честный путь.
Решение это круто изменило мою жизнь,
Первое задание
Венгерский журналист, с которым мы беседовали в гостинице, привел меня в какую-то московскую квартиру. Здесь я познакомился с Артуром Христофоровичем Артузовым, одним из руководящих работников разведывательного управления РККА. Он сообщил, что со мной хочет встретиться начальник управления Семен Урицкий, опытный подпольщик, большевик с дореволюционным стажем; в гражданскую войну на Царицынском фронте он возглавлял штаб и оперативный отдел 14-й армии. Артузов говорил о нем с большой теплотой, как о талантливом, умном и образованном военачальнике.
С Урицким мы встретились в той же самой квартире. В комнату вошел моложавый плотного сложения военный с широкими скулами. На его гимнастерке блестели два ордена Красного Знамени.
Спросив о том, долго ли я пробуду в Москве по своим научным делам и хорошо ли устроился в гостинице, Семен Петрович перешел к конкретному разговору. Он не тратил времени на знакомство: обо мне он, безусловно, имел полные сведения.
- Я слышал, - сказал, присаживаясь к столу, Урицкий, - у вас неприятности с агентством?
