Александр Трофимов - Сын башмачника. Андерсен
Толпа смеялась выходкам Ганса Стру, придушенная ежедневными заботами о хлебе насущном.
— А ведь мы с ним родственники, — говорила она соседке.
— Да неужели? — без иронии вопрошала та. — Это большое счастье.
Мать счастливо вздыхала. Она — дальняя родственница клоуна Ганса Стру.
Сын стеснялся такого родства и дёргал мать за руку.
— Ну, что ты, смотри, не отвлекай меня, когда ещё нас ждёт такая смехота! — Мать не могла оторвать глаз от ужимок арлекина. — Посмотрите, посмотрите на нашего родственника! Один восторг!
— Ну, какой он нам родственник. — Мальчик стеснялся этого публично заявленного родства. — Ни он у нас ни разу в гостях не был, ни мы у него.
— Родственник, родственник, — утверждала обиженная мать, — уж я-то знаю это лучше тебя, дорогой Гансик.
— Пригласи его как-нибудь, — просила такая же восторженная соседка, — уж я тебя отблагодарю. Уж он-то нас повеселит, а то скука такая, да забот столько!
Соседки обнялись.
— Позову, позову, — отвечала мать товарке.
А маленький сын краснел от волнения, не желая быть родственником шута. Ещё бы, не хватало, чтобы вся улица кричала ему:
— Шут, шут, шут...
Он уже, при своей впечатлительности, слышал эти голоса, громкие и весёлые, как во время сегодняшнего празднества.
Праздники детства. Разве забудешь их? Они как золотые яблоки.
А на Масленице по улицам шествовал жирный бык, украшенный цветами. На спине его сидел мальчик, одетый в белую рубашку, крылья за его плечами рвались в зовущее небо, и ветер готовился унести мальчика в неимоверную даль. Борьба молодцев, матросы с музыкой и флагами несли радость и говорили маленькому сердцу Ганса Христиана Андерсена, что можно жить в таком веселье каждый день, ведь это была не жизнь, а настоящая сказка, которую никогда не хотелось покидать. Все старались поглубже проникнуть в это редкое для них веселье, громкий праздник очумевших от постоянной и всегда повторяющейся работы людей, думающих с утра, как накормить в обед семью. Ах, эти провинциальные празднества! В них больше веселья, чем в столичных представлениях, они более открыты и более чисты, они — истинное отдохновение от забот и маленькая тропка в сердце молодого человека — тропка искусства...
Деда в городе все считали сумасшедшим. Дед любил вырезать из дерева замечательные игрушки. Его дивные лебеди с высокими шеями плавно скользили в одухотворённой воде, хотелось стать одним из этих лебедей и улететь с ними в Копенгаген. Игрушки помогали старику жить, он не отгораживался ими от каждодневности, он ими каждодневность проверял! Чтобы хоть как-то принять участие в его действе, маленький Андерсен стал раскрашивать лебедей.
— Зачем ты это делаешь? — спрашивал старик, па минуту отрываясь от работы.
Мальчик задумчиво пожимал плечами:
— Пусть будут разные лебеди. Не только белые.
— Тогда раскрась их красным цветом.
— Но красных лебедей не бывает. Бывают только белые и чёрные.
—А кто тебе сказал, что красных лебедей не бывает?
— Я же не видел.
— Ну и что. Ты не видел Копенгагена, а это вовсе не значит, что его нет.
— Да... — растерялся внук. Его недоумению не было предела. Радостный, что удивил внука, дед продолжал работу. Его проворные руки колдовали над куском доски.
— Ах, если бы мне ещё и острый нож! Я бы всю королевскую чету вырезал!
Андерсен в страхе закрыл глаза.
— Ха-ха-ха. Они бы все были в парадных платьях. И я бы подарил их тебе, чтобы в своём театре ты устраивал кукольные представления с их участием.
— Я накоплю денег и куплю нож.
Лицо деда осветила потусторонняя улыбка, но тут же она сменилась морщиной горя:
— Бабка отнимет острый нож. Она говорит, что острым ножом я и из себя вырежу какую-нибудь фигуру. Ха-ха-ха...
Его смех передался игрушкам. Они смеялись дедовским смехом. Только привыкнув к мальчику, они начинали перенимать его черты и говорить его голосом.
— Это не игрушки, а лебединые твои песни, — сказал мальчик.
— Летите, — дед взял пару лебедей, и они полетели.
— Дед, а где ты видел красных лебедей?
— Я видел их давно, на самом ярком закате, они были все в закате, как в крови. А потом развернули могучие крылья и полетели прямо к солнцу. Наверное, и сейчас они там живут... — почему-то грустно сказал он.
Внук задумался:
— Значит, они и теперь живут на солнце.
Дед почесал макушку:
— Видно, живут. Где же ещё жить красным лебедям. На земле их быстро поймают...
На следующий день мальчик внимательно смотрел на закат.
И он увидел: на солнце были тысячи красных лебедей, он видел их красные-красные крылья, они сидели, готовясь прилететь к земле. И Андерсен обратился к солнцу:
Но, судя по их виду, лебеди пока и не думали прилетать. Видно, они не любили землю.
— Мама, я к дедушке.
— Сиди дома. У него ничему не научишься.
— Но я хочу.
— Если попросишь отца — он в свободное время вырежет тебе куклу. Их вон и так много, под ногами валяются.
— Где?
— А вот, — торжествуя, сказала мать. И её можно было понять: в маленькой комнате с трудом жили три человека, стол, верстак, сундук. И куклы...
Мальчик поднял куклу и серьёзно спросил:
— Ты зачем убегаешь?
Кукла молчала.
— Я понял, ты хочешь на свежий воздух! Пойдём гулять. Тебе тесно в комнате.
Он собрал любимых кукол и вынес их на улицу. Они радостно уселись на досочку и покачивались.
— Дышите свежим воздухом. Будете лучше спать.
— Господи, только бы он не сошёл с ума, как дедушка, — перекрестилась мать.
А куклы действительно глубоко уснули. Они даже похрапывали во сне, но их владелец не обращал на это внимания — не будить же их ради такой мелочи, как храп.
— Утром пойду к дедушке, — сказал он себе на ночь. Сказал очень громко, чтобы мать привыкла к этому. И утром — ушёл. Его позвали ещё не вырезанные дедом игрушки. Нужно было освободить их из плена дерева.
— Здравствуй, внучок. Ты ко мне?
Мальчик молчал.
— А мне тебя сегодня угостить и нечем... — раздосадовано развела бабушка руками.
Тут Андерсен вспомнил, что совсем не ужинал. И не завтракал. И ему захотелось есть. Чтобы успокоить любимую бабушку, он ей сказал:
— Як деду пришёл. Он где?
— Убрёл по своим делам куда-то. Куда надумает, туда и идёт. Боюсь я за него...
