Юрий Гавриков - Че Гевара. Последний романтик революции
Послушаем и Гевару:
«Я беседовал с Фиделем всю ночь. К утру я уже был зачислен врачом в отряд предстоящей экспедиции. После пережитого во время моих скитаний по Латинской Америке и гватемальского финала не требовалось много, чтобы толкнуть меня на участие в революции против любого тирана. К тому же Фидель произвел на меня впечатление исключительного человека. Он был способен решать самые сложные проблемы. Он питал глубокую веру, был убежден, что, отправившись на Кубу, он достигнет ее. Что, достигнув ее, он начнет борьбу, что, начав борьбу, он добьется победы. Я заразился его оптимизмом...»[39].
Но при всем своем романтизме мечтателя Гевара по натуре еще и глубокий аналитик, уже в те годы он взвешивает и размышляет:
«Победа, — вспоминал он об упомянутой выше первой беседе с Фиделем, — казалась мне сомнительной, когда я только познакомился с командиром повстанцев». Другое дело, что при этом Че не считал таким уж плохим делом «умереть на берегу чужой страны за столь возвышенные идеалы»[40].
И молодой врач принимает решение — помочь «на чужом берегу» людям стать свободными, коль скоро на своей родине пока нет для этого условий. Прощаясь с Фиделем после беседы, Че скажет ему: «Можешь рассчитывать на меня. Тебе потребуется врач...»[41].
Что касается родины Гевары, президент Аргентины Перон, в оппозиции к которому находилась вся семья Че, осенью 1955 года был свергнут. Но кем?! Опять же генералитетом...
(Автор именно в эти дни прибыл в Буэнос-Айрес на работу в советское посольство, по долгу службы общался с этими новыми правителями аргентинской земли — и с президентом генералом Арамбуру, и с его вице, контр-адмиралом Рохасом. Помню, как по поручению посла я выражал соболезнование последнему в связи со смертью одного высокопоставленного чиновника. Цепочка иностранных дипломатов медленно проплывала мимо вице-президента, тот внимательно и приветливо выслушивал слова каждого. Когда при моем приближении протокольщик, стоявший у него за спиной, пробормотал название моей страны, Рохаса передернуло, на лице появилась гримаса как от чего-то гадливого и опасного. Усилием воли он заставил себя вложить в мою протянутую руку два пальца (не преувеличиваю!), тут же поспешил выдернуть их и учтиво повернулся к следовавшему за мной бельгийскому советнику... Вскоре в стране было введено осадное положение. Принимались другие жесткие меры в борьбе с инакомыслием).
Поэтому хотя новые власти и предложили аргентинским политэмигрантам вернуться в страну, Гевара отказался, не веря в возможность серьезных изменений в Аргентине в сложившихся условиях. Кстати, это еще одно свидетельство взвешенности каждого решения Че, что бы ни говорили его критики...
Приступая к подготовке экспедиции, ее руководители во главе с Фиделем Кастро должны были решить целый комплекс сложнейших задач. Причем в условиях строжайшей конспирации: в Мексике шныряли не только батистовские ищейки, но и агенты доминиканского тирана Трухильо, опасавшегося перенесения «пожара» с Кубы на соседний с ней остров Гаити, часть которого занимает подвластное ему государство.
Необходимо было сделать многое. Собрать в одном месте будущих участников экспедиции, проверить и законспирировать их. Приобрести оружие, корабль, провиант, амуницию, медикаменты. Наконец, заранее обеспечить поддержку отряду на Кубе после высадки. Дня этого была достигнута договоренность об одновременном с ним выступлении сторонников Фиделя под руководством его соратника Франка Паиса в г. Сантьяго (тоже в провинции Орьенте).
Правда, при всей сложности стоявших задач подобная акция не была чем-то неизведанным в истории Латинской Америки. Еще в XIX веке кубинские патриоты, борясь с испанскими хозяевами своего острова, предпринимали подобные экспедиции. Имелся такой опыт и у борцов за свободу в Доминиканской республике (40-е гг. XX века), в Никарагуа, Венесуэле и др. Причем во всех таких экспедициях участвовали и латиноамериканцы из других республик. Так что предстоящее участие в кубинском «предприятии» аргентинца Эрнесто Гевары было в духе давних традиций народов континента...
Будущие экспедиционеры живут дружной семьей. Еще совсем молодые, полные жизненных сил, они не пропускают любой возможности отметить чей-либо день рождения, праздник. И в этих случаях заводилой был Фидель. Ильда Гадеа вспоминала, как они с Эрнесто и другими товарищами отмечали, например, Рождество в 1955 году.
«Фидель сам приготовил рождественского поросенка (это блюдо — молочный поросенок на вертеле или мангале — такая же традиция у кубинцев в ночь перед Рождеством, как у многих других католиков — индейка. — Ю.Г.) и свою любимую черную фасоль с рисом. Отварили также юку в соусе. За ужином он строил планы в отношении постреволюционной Кубы. Кто-то тихо заметил: «Сначала надо прибыть на Кубу». «Да, это верно», — тихо вздохнул размечтавшийся «повар»[42].
Но они не теряли бодрости духа. Готовились и не унывали. К серьезной подготовке, начавшейся в январе 1956 года, некоторые из них, в том числе Гевара, приступили еще в 1955 году. Главным образом это касалось физической закалки. «Сделать легкими мускулы», — говорил врач Эрнесто, и они совершали восхождения в горы. Он даже отменил традиционный аргентинский биф по утрам и вообще ел меньше. Опыты с аллергией пришлось поменять на занятия в физкультурном зале — борьба, баскетбол. По вечерам, как всегда, много читал, особенно экономическую литературу, по таким вопросам, как планирование, инвестиции, сбережения, инфляция. Но не забывает будущий партизан и об укреплении духа. Приятель с книжного склада дает книги советских авторов — «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого, «Как закалялась сталь» Н. Островского и «В окопах Сталинграда» В. Некрасова.
Значительно сложнее была задача подыскать знатока «геррильи» (партизанской войны), да еще надежного человека, который бы мог обучить бойцов тактике такой войны, всесторонне подготовить их к партизанской жизни.
(Прим. авт.: Перенесемся, читатель, снова на Кубу, куда летом 1960 года только что прибыло первое советское посольство — несколько дипломатов, в том числе и ваш покорный слуга. Поначалу нас разместили в 20-этажном отеле «Гавана либре», где на 18-м этаже мы жили и работали. В один из первых дней, когда мы начали принимать там посетителей, меня посетил пожилой мужчина с седой «шкиперской» бородкой. («Совсем не похож на кубинца», — пронеслось у меня в голове.) Его молодцеватая выправка и очень аккуратная одежда выдавали в нем военного человека. Действительно, он представился полковником республиканской Испании Альберто Байо, проживающим на Кубе в качестве политэмигранта. Он интересовался возможностью приобретения советских изданий в переводе на испанский или другие европейские языки по военным вопросам и по истории войн, которые вела Россия и позже СССР. Я пообещал полковнику послать соответствующий запрос в Москву и попросил зайти ко мне через пару месяцев. Во время следующего визита Байо я передал ему несколько книг, изданных на испанском издательством «Прогресс», а он подарил мне свои работы, на одной из которых был заголовок: «Как я готовил экспедицию «Гранмы»... Увидев мое недоумение, полковник скромно заметил: «Дела давно минувших дней — в Мехико я немного помогал моим кубинским друзьям» и поспешил презентовать... небольшой сборник своих стихов (!)
