Дэвид Паркс - Дневник американского солдата
26 июля 1966 года
Опять нас заставляют много маршировать. Парады, парады и парады. В прошлые две недели было несколько похорон жертв войны во Вьетнаме, ребят, которые учились здесь. Мы встаем в четыре утра, а ложимся спать в двенадцать, а то и в час ночи. Они действительно замучают нас. Я в минометном подразделении, и нам приходится много заниматься в поле. Нас отделили от остальных в роте, так как занимаемся по особой программе. Очень уж много ходим. Я думал, что мои ноги выносливые, но и они покрылись волдырями.
26 августа 1966 года
В нашем подразделении есть три белых парня, которые выслуживаются, чтобы получить звание. Я прозвал их "три холуя". Они готовы пресмыкаться перед любым офицером и очень злятся, что я не поддерживаю их в этом. Вот уж не хотел бы оказаться с такими где-нибудь в бою. Они растеряются при малейшей опасности. Даже здесь, на полигоне, трудные минуты можно всегда определить по их действиям. Я боюсь за все подразделение. Вообще мне не хотелось бы быть в пехоте. Надеюсь, что меня переведут из этой роты. Я чувствую себя здесь не на месте. К смерти лучше уж ехать на чем-нибудь, чем идти своими ногами. Эту дивизию направят во Вьетнам, об этом все говорят. Но мы не подготовлены к боевым действиям, особенно наше подразделение. Ребята теряются даже здесь, в Райли, а что же с ними будет во Вьетнаме?
По-моему, никто серьезно не задумывается над тем, что мы вот-вот попадем в настоящий бой, что со всякими учениями и играми будет покончено. Интересно, какими мы будем там?
29 августа 1966 года
Сегодня утром мы оставили казармы и расположились биваком в лесу. Проживем здесь четыре дня, будем играть в войну и поедать боевые пайки. Весь день жара и невыносимые мухи. Наверное, было не менее сорока градусов. Большие черные мухи налетали на нас как бомбы. "Три холуя" показали, что они собой представляют. Мексиканец из Невады, Санчес, серьезно заболел. Эти стервецы даже не остановились, чтобы помочь ему. Один из них выразил опасение, что грязного мексиканца может стошнить и тот запачкает ему рубашку. Я позвал Ча-Ча, и мы отнесли больного в палатку. Представляю себе, если меня ранят и рядом будут вот такие, как эти. Они ведь побоятся, что их рубашка испачкается кровью.
Санчес очень тихий, почти ничего не говорит. Ребята думают, это оттого, что он плохо знает английский язык. Они не любят его. Но мне кажется, в бою он будет отличным солдатом. Он, видимо, чем-то озабочен. Я попытался заговорить с ним. Спросил его, есть ли у него дома любимая девушка. Он ответил одним словом "Да" и больше ничего не сказал. Не хочет говорить ни о своих родителях, ни о доме. Просто покачает головой, и все. Я спросил, какое у него хобби, но он, кажется, так и не понял, о чем я спрашиваю. Но я не оставлю его. Он болен, и кто-то должен быть около него. Я останусь с ним в одной палатке, пока мы живем на биваке.
2 сентября 1966 года
Теперь даже один вид этих "трех холуев" вызывает у меня ненависть. Ужасная троица. Большинство ребят думают, что они доносят на нас сержантам. Я страдаю от них больше, чем, наверное, буду страдать от вьетконговцев. Я бы запросто расправился с ними один.
Прошлым вечером я долго разговаривал о Санчесом. Нельзя сказать, что он разоткровенничался, или, может быть, ему и в самом деле не о чем говорить-то. Он, по-моему, живет в каком-то воображаемом мире. Впрочем, мы ведь все частенько мечтаем, особенно я. Ничего с этим не поделаешь. Ну, а Санчес так и не выходит из воображаемого мира.
Завтра последний день бивачной жизни. Я рад уйти наконец из этого леса и вернуться на уикэнд в казарму. Мы строим здесь укрытия от минометного обстрела, совершаем внезапные нападения на другие роты, патрулируем участки леса ночью и вообще живем как настоящие воины. Если во Вьетнаме мы будем все так же путать, как здесь, то противник справится с нами запросто. Боевые пайки, которыми мы питаемся пять дней, никак не спутаешь с жареным куском мяса.
15 сентября 1966 года
Мы опять вышли в поле и расположились биваком. Я сомневаюсь в этом, но, судя по слухам и сплетням, мы будем здесь до декабря. Если так, то хорошего в этом мало. Впрочем, прежде чем отправиться во Вьетнам, мы должны, конечно, привыкнуть к жизни на открытом воздухе. Там придется жить и воевать в джунглях, может быть, целый год. Хуже этого ничего не придумаешь. А за весь период пребывания там дают только одну неделю отдыха.
19 сентября 1966 года
Четвертый день бивачной жизни и занятий в поле. Мы роем окопы, чистим оружие, нас кусают разные жуки и мухи, и мы изнываем от жары. По ночам в поле холодно. Меня перевели в радиотелефонисты. Действия частей и любые передвижения немыслимы без связи. Взять минометные взводы, например. Огонь из минометов не открывают до тех пор, пока не получат донесение от передового наблюдателя, который продвигается вместе с пехотой. Поэтому приходится ждать такого донесения. Если наблюдатель замечает какое-нибудь движение противника или если он сам попадает в беду, то вызывает огневую поддержку артиллерийских и минометных батарей, расположенных в тылу.
25 сентября 1966 года
Прошлой ночью несколько часов подряд лил дождь. Наша палатка промокла, стало холодно, спали под мокрыми одеялами. Среди ночи пришлось подняться и искать двух пропавших ребят. Во время поиска наткнулись на ползающих в грязи солдат. Оказывается, они отбывали наказание за то, что вышли из окопов во время дождя. Видик у них был, прямо скажем, нечеловеческий.
Я во взводе 81-миллиметровых минометов. Это довольно тяжелое оружие, и поэтому мы мало перемещаемся. Но нас заставляют быть в постоянной готовности. Я сижу на одном месте и передаю донесения и приказания минометчикам других взводов, замыкающихся на мою радиотелефонную станцию. Мне не так уж плохо.
29 сентября 1966 года
Ужасная жара. Я собрал сегодня футбольную команду. Вот уж не думал, что мне удастся организовать ее. Это бригадная команда, поэтому мы будем играть только с командами нашей дивизии.
3 октября 1966 года
Горжусь тем, что держусь независимо, но зато нахожусь по-прежнему в самом низком звании. Вчера присвоили звание специалиста четвертой категории всем, кроме Санчеса и меня. Мы по-прежнему рядовые первого класса. Подлизы-холуи добились чего хотели. Теперь они отыгрываются на мне. Сержанты отдают приказания, а эти сволочи ведают нарядами на работы. Ну и черт с ними, они пресмыкались, чтобы получить звание, а теперь будут пресмыкаться, чтобы удержаться в этом звании. А мне хорошо и на низших ступеньках. Слишком многие на моих глазах добились званий исключительно унижая себя. Может быть, я поступаю и неразумно, но лучше уж получать наряды на работы, чем пресмыкаться. Отец всегда говорил мне, что трудно бывает первый раз, а потом привыкаешь.
