Елена Первушина - Ленинградская утопия. Авангард в архитектуре Северной столицы
— А это что?
— А тут что такое?
— Ну-ка, посмотри, Павел. Вот так город…
Павел спешил объяснить.
— Вы видите перед собой макет города, который считали самым подходящим для нас, для людей социалистического общества.
Ребята захохотали.
— Не смейтесь! Этот социалистический город люди того времени хотели строить с самыми благими намерениями.
— Но это же карикатура!
— И кроме того, почему такой широкий размах? Смотрите, сколько земли занято под город.
Павел улыбнулся.
— Макет представляет собою город будущего…
— У нас таких уродов нет…
— …типа союза городов. Между прочим, это было самое сильное течение в архитектуре того времени. Наблюдая за жизнью крупных капиталистических городов, советские архитекторы полагали, что большое скопление людей в одном пункте противоестественно. Но ничего оригинального ими не было внесено. Они предлагали остановить бешеный рост городов по вертикали, начав стройку по горизонтали.
Перед вами макет такого города. Вот центр. Группа улиц и площадей, застроенная небольшими четырех— и пятиэтажными домами. Это уже город. Он соединен с такими же городами трамвайными линиями. Пространство между городами — сады и парки.
— Ай-ай-ай, сколько земли отнимает этот город?!
— Ну, — усмехнулся Павел, — если бы все города были построены так, то нам негде было бы сеять зерно, держать скот, выращивать фрукты. Рост населения как раз и упустили из виду эти антиурбанисты. Впрочем, раньше, когда средний возраст человека равнялся 50 годам, когда умирали от туберкулеза, от рака, от тысячи различных заболеваний, тогда, конечно, мало кто понимал значение слов «рост населения». Отсюда — такие легкомысленные предложения… Пугает ли нас урбанизм?
— Нет! — сказал будущий ученый.
— Чем хороши наши города? — спросил его Павел. — Ты это знаешь?
— Знаю… Только я хочу по порядку… Города строились вокруг сырьевых баз, — начал будущий ученый, — так как в старое время люди не имели такого транспорта, какой мы имеем сейчас. Скорость переброски грузов тогда не доходила даже до 300 километров в час.
— Стой, стой! — остановил его Павел, — ты что-то путаешь… 300 километров — это была скорость аэропланов, а железнодорожные составы делали 40–50 километров в час.
— Ну и черепахи!
— Продолжай, товарищ!
Будущий ученый кашлянул.
— Теперь же новые города строятся, главным образом, в местах здоровых по климату, красивых, имеющих к тому же твердые грунты. Кроме того, участки земли, на которых строятся новые города, не должны иметь в своих недрах ни угля, ни нефти, ни других ископаемых.
Павел одобрительно кивнул головой.
— Если в районе нового города находятся промышленные производства, то они отгораживаются полосой зеленых насаждений, если же…
— Позволь, — перебил Павел, — ты говоришь о новых городах, а я просил тебя сказать, чем хороши наши города.
— Ага! — поправился будущий ученый, — наши города?.. Это, по-моему, ясно… Посмотрите на старую Москву… Дома угрюмые. Темные. Окна маленькие. Улицы узкие. Кривые. Краски мрачные. Стоят они один около другого, образуя сплошную грязную стену… Наши дома поднимаются к солнцу
Крыши наших домов и верхние веранды удобны для утренней гимнастики. У нас нет такого количества камней, как в этих домах. Дома наши, по сравнению с этими, стеклянные фонари. Наши улицы широки. Дом от дома стоит на расстоянии, и никогда тень соседних домов не падает в окна. В городах живут по три, по четыре и даже по десять миллионов человек. Как, например, в самом крупном городе СССР, в Ангарограде, а…
— Стоп! — остановил Павел. — Слово принадлежит мне… То, о чем ты сейчас говоришь, как о достижении, раньше считалось смертным грехом, хотя мы прекрасно знаем, какие удобства представляет собою скопление большого количества людей в благоустроенном городе, рассчитанном на людские массы. Тогда же проектировали расселить людей небольшими семьями по всей стране, причем особенно старались, чтобы агрогорода были отнюдь не меньше индустриального города. Мы же, наоборот, стараемся уменьшать агрогорода. В чем ошибка старых проектов?.. Ошибка заключается в том, что люди упустили из виду развитие транспорта, увеличение скоростей и техническое совершенствование средств передвижения. Сейчас каждый из нас может обедать в Одессе, ужинать в Мурманске, спать во Владивостоке, а работать где-нибудь в Магнитогорске. Вполне понятно, что при таких средствах передвижения нет надобности постоянно жить в агрогородах. Достаточно того, что города снабжают сельское хозяйство сменной рабочей силой».
* * *Одним из самых смелых и фантастических проектов оказался дипломный проект Георгия Крутикова — ученика Николая Александровича Ладовского, представителя архитектурного течения «рационализма», много внимания уделявшего, в отличие от конструктивизма, психологическому восприятию архитектуры человеком. Это была концепция «летающего (вернее парящего) города». Архитектор предлагал оставить землю для труда, отдыха и туризма, самим же перебраться в парящие в облаках города-коммуны.
Сообщение между землей и «заоблачными» зданиями должно осуществляться с помощью универсальной и многофункциональной кабины, которая может двигаться по воздуху, по земле и по воде. Собственно, «летающими» становились бы даже не сами города (они трактовались как неподвижно размещенные в строго отведенном пространстве), летать должны жители этих городов.
Одной из ветвей развития модернизма в России была супрематическая архитектура, отвергавшая голый функционализм и возвращавшая в строительство эстетику, но эстетику новую, динамическую.
Один из основоположников супрематической архитектуры — Яков Чернихов. В своей книге «Основы современной архитектуры» (1929 г.) он пишет: «Отвергая голую, аскетическую коробочную архитектуру, не дающую никакого архитектурного насыщения пространства и не удовлетворяющую наш глаз ни с эстетической стороны, ни со стороны эмоциональных переживаний, я пытался путем созвучия основных масс добиться действительного выразительного архитектурного образа в новых формах… Архитектура становится искусством только тогда, когда ее образы-творения воспринимаются как ценности „художественного порядка“.. Зодчий не должен ограничивать сферу своей работы узкими рамками и рабскими подражаниями, а в нужных случаях, путем своей могучей фантазии, преодолевать препятствия и смело забегать вперед. Неправильно и неверно мыслят все те, кто полагает, что деятельность архитектора должна охватывать собой только текущие реальные требования… Все отвлеченное, беспредметное, абстрактное, фантастическое, надуманное, эфемерное, иллюзорное и утопичное — все, что только по пути моих исканий имело место — все это есть отдельные этапы творческих процессов, необходимые по самой своей сути и могущие быть в полной мере использоваными для самых высоких художественных и утилитарных целей».
