Юрий Сушко - Подруги Высоцкого
– Текст я набросала еще в поезде, – теребила она Марину. – А еще лучше было бы по телефону надиктовать его стенографистке…
– Хорошо-хорошо, – успокаивала ее Влади. – Сейчас приедем домой и сразу же позвоним… Подожди совсем немного. Жить вы будете у меня. На rue Rousselet – это такая маленькая, тихая улочка, у меня пустует небольшая квартирка с четырьмя крошечными комнатами. Я уже все подготовила. Вам будет уютно. Рядом «Бомарше», знаменитый парижский магазин…
Едва добравшись до улицы Рюссле, дамы сразу же принялись названивать в Москву, в редакцию «Литературной газеты». Белла продиктовала три фразы – «Алиса опять и всегда в Стране чудес, как в моем и в вашем детстве…». Потом потребовала, чтобы стенографистка перечитала ей продиктованное и попросила сделать приписку для дежурного редактора – «Это крайне, крайне важно! Обязательно вставить в мою заметку «Однажды в декабре». Что угодно можно сокращать, но это – обязательно оставить. Прошу. Очень прошу. Очень Ваша Белла».
Всё! Теперь можно взяться за чемоданы, разбирать вещи, приступать к раздаче рождественских подарков, принимать душ и – скорее на улицы Парижа!
– Марин, а можно будет еще раз позвонить, уточнить, дошла ли моя записка? – никак не могла угомониться Ахмадулина.
– Ну конечно, Беллочка. У меня открытый счет. Сколько угодно, куда угодно и кому угодно будем звонить. Володе в первую очередь. Но сначала – к столу!..
– … вскипело!
Марина непонимающе посмотрела на Беллу: «Que?»
– Это выражение от Миши Жванецкого: «Прошу к столу – уже вскипело!»
Через три дня в Париж прилетел Высоцкий и вручил Белле тот самый номер «Литературки», который принес ему в театр Сева Абдулов: «Ваш автограф, мадам!»
«Он, – рассказывал Борис Мессерер, – будучи, как всегда, «на нерве», вносил в общую жизнь особое напряжение. Белла была тоже заряжена громадным нервным напряжением. И происходило нечто, похожее на вольтову дугу. Когда они встретились, перенапряжение в маленькой квартирке било через край, и наступала гроза с громом и молниями. Володя старался найти выход своей энергии и предлагал какие-нибудь неожиданные проекты…»
– Так, через час нас у себя ждет Миша Шемякин! – объявлял он, и все беспрекословно подчинялись его воле.
Гостей Шемякин принимал по московской привычке, конечно же, на кухне. Экстравагантная внешность и манеры художника сразу были разгаданы – вынужденная маска, и легкая настороженность, сковывавшая гостей при первом знакомстве, мгновенно улетучилась. Ну, а уж после второй-третьей, как приговаривал Высоцкий, «когда все уже друг друга любят…». Правда, Мессерер уточнял, выпивали, «собственно, только мы с Беллой, потому что Володя и Миша были «в завязке». Марина тоже выпивала свою рюмку, но у нее была отдельная бутылка виски, которую она носила в сумочке…».
На следующий день Высоцкий устраивал «культпоход в кино»: «Ребята, дома вы этого не увидите! Бертолуччи! «Последнее танго в Париже»! Вперед!» Вечером он, неугомонный, заваливал гостей книгами авторов, чьи имена в Союзе даже упоминать было… чревато: Александр Солженицын, Андрей Синявский, Владимир Максимов, Виктор Некрасов… Поэтические сборники Бродского, последние произведения Набокова… Кипы номеров журналов «Грани», «Континент»…
Увидев среди этого «полного собрания сочинений» скромную книжицу Ерофеева «Москва – Петушки», Белла восторженно ахнула:
– Веничка! Мы же его отлично знаем. Удивительный человек! Он сам поэма…
Высоцкий мигом раскрыл книгу и с особым чувством прочитал: «Пьющий просто водку сохраняет и здравый ум, и твердую память или, наоборот, – теряет и то, и другое. А в случае со «Слезой комсомолки» просто смешно: выпьешь ее сто грамм, этой слезы, – память твердая, а здравого ума как не бывало. Выпьешь еще сто грамм – и сам себе удивляешься: откуда взялось столько здравого ума? И куда девалась вся твердая память?..»
Друзья захохотали, а Высоцкий, указывая на Беллу, подносившую платочек к глазам (чтобы тушь не потекла!), озорно подмигнул: «А вот вам и слеза комсомолки!» И продолжил, смакуя: «…Даже сам рецепт «Слезы» благовонен. А от готового коктейля, от его пахучести, можно на минуту лишиться чувств и сознания. Я, например, лишался.
Лаванда – 15 г. Вербена – 15 г. Одеколон «Лесная вода» – 50 г. Лак для ногтей – 2 г. Зубной эликсир – 150 г. Лимонад – 150 г.
Приготовленную таким образом смесь надо двадцать минут помешивать веткой жимолости. Иные, правда, утверждают, что в случае необходимости можно жимолость заменить повиликой. Это неверно и преступно. Режьте меня вдоль и поперек – но вы меня не заставите помешивать повиликой «Слезу комсомолки», я буду помешивать ее жимолостью. Я просто разрываюсь от смеха, когда при мне помешают «Слезу» не жимолостью, а повиликой…»
Высоцкий хлопнул в ладоши: «Мать, а где у нас жимолость?!» – «Да у нас, милый, даже зубного эликсира-то не осталось», – тут же отозвалась Марина с грустью и сожалением пассажирки, только что выпавшей на перрон Курского вокзала из пригородного поезда «Москва – Петушки».
– Вы, может, не знаете, как Веничка оценивает людей, – спохватился Мессерер. – Если ему человек не нравится, он говорит: «Я ему ничего не налью». Когда речь заходит о ком-то из друзей, например о Битове, говорит: «Ну, Битову налью полстакана»…
– А ко мне Веничка благоволит, – не удержалась Белла. – Уж кому-кому, говорит, а Ахатовне я стакан бы налил. Вот!
– Я тоже, – сказал Высоцкий и подлил в ее бокал коньяку.
Назавтра он улетел в Москву – вечером на Таганке был «Гамлет». А Марина отправлялась в Будапешт, где снималась в фильме «Их двое». На время своих отлучек опекать гостей они поручали Мише Шемякину. Ахмадулина и Мессерер бывали на открытии персональной выставки своего старого знакомого Эдика Штейнберга, в мастерской Оскара Рабина. А вечером Шемякин устраивал для москвичей гулянки в шикарных парижских кабаках, где его прекрасно знали и старались угодить. Миша заказывал мясо «a la Shatobrian» и красное вино, одаривал гостью корзинами роз…
Когда из разных стран в Париж вновь слетались Владимир и Марина, феерия продолжалась. Однажды Марина пригласила Беллу и Бориса в гости к своей подруге Симоне Синьоре… Потом организовала свидания с другими легендарными знаменитостями – драматургом Эженом Ионеско, режиссером Милошем Форманом. А сколь радостно-горькими были встречи со вчерашними соотечественниками Викой Некрасовым, Мстиславом Ростроповичем, Мишей Барышниковым!.. «Распространенье наше по планете», — азартно пел Высоцкий и усиленно рекомендовал всем приглашенным коктейли по-ерофеевски: «если недостает ингредиентов для «Слезы комсомолки», неплохо бы отдаться «Хаананскому бальзаму» – ах, дефицит денатурата и политуры очищенной?! – тогда извольте, мадам, подать на стол «Сучий потрох»!
